– И тебя это устраивает?

– Не совсем. Мне нравятся битвы. Адреналин Уличных сражений. Шум большого города… но то, что я лишь часть этого, а не больше… обидно, иногда.

– Да… слушай, а вы русских мочили? Я не имею в виду наркодилеров, а так, на Улице.

– Один раз было. И то не из-за нас. Шла я с Максом, Витькой и Штыком, и тут идет пьяный пацан и орет: «Меня Кристина бросила, я всех ненавижу, суки – не приближайтесь, завалю. Она меня бросила!». И сам на нас попер.

– Ну, и?

– Попинали так слабенько. Он даже потом встал и пошел своей дорогой. Все. Больше русских не трогали.

– Понятно.

– Ну как? Не передумал еще?

– Не-а, круто!

– Ну, тогда Слава России. Тебя внизу Штык ждет на посвящение.

– Это как?

– Увидишь.

Она закрыла за Серегой дверь, вышла на балкон и закурила. Давно уже так не выговаривалась.

* * *

Лера уже засыпала, когда в дверь тихонько постучали. Она взяла сигареты и вышла на лестницу. Полупрозрачная белая ночнушка едва скрывала ее стройную фигуру. Волосы мягко покоились у нее на груди. Возле лифта стояли Штык и Серега.

– Вы, пацаны, в курсе который час?

– Лер, у нас проблемы – сказал Штык. – Быков сидит. ФСБ в штаб нагрянули. Говорят, что красные заложили.

– … Кошмар. Ешкин кот, че ж делать-то?

– Красных валить. Это еще не все. Серого домой не пустили. Ночевать негде. У тебя можно?

– Да, пусть проходит. Иди в комнату. Только тихо.

Серега попрощался со Штыком и вошел.

– Пока Быков сидит, штурмовиками будет командовать Околелов. Это пока все, что знаю. Завтра в одиннадцать всю бригаду соберу.

– Поняла. Я опоздаю минут на десять. Мы с мамой утром на рынок едем… А че ты Серого именно ко мне привел?

– Да я смотрю – ты ему понравилась. Все Лера да Лера. Только о тебе и говорит. Я и подумал, раз так, пусть с тобой будет, если ты не против. Так быстрее освоится.

– Да не вопрос.

– Ну, я пошел тогда. Пока.

– Пока, до завтра.

Серега скованно сидел на кровати и разглядывал комнату Леры. Напротив него стоял телевизор с ДВД и кассетами. На полках – фашистские книги – «Майн кампф», «Сигнал» Геббельса, «Застольные беседы Гитлера» «Дуче». Еще несколько книг по истории Древней Руси и «Славяно-Арийские веды» На столе – сборник песен Федора Волкова. Рядом с мафоном гитара, покрашенная в цвета русского флага. На стене – подаренный московский герб и плакат РПР, где Быков топчет ногами красное знамя. Вошла Лера.

– Как тебе моя берлога?

– Стандартный набор скингерлы?

– Ага. Как посвящение прошел?

– Терпимо.

– Ты не думай, у всех по-разному. У большинства вообще не посвящают. У некоторых – наоборот, чтобы войти, нужно убить, а у нас – всего лишь выстоять минуту против Гуся или Вити.

– Мне повезло, – сказал Серега, потирая синяк на щеке.

– Еще как! Вот полгода назад мы с севером дружили. Вместе с ними на акции ездили. Так у них там очень жесткий, я бы сказала, даже ритуальный отбор.

– Какой?

– Ночью выходят в лес, делают деревянный крест, поджигают его. Потом новичков бреют наголо, они съедают кусок сырого мяса, запивают вином из немецкой каски и орут «Зиг хайль». А потом новобранцы должны избить хача, негра или косого.

– Ваши лозунги «Зиг хайль» и в то же время «Слава России». Как это совместимо?

– «Зиг хайль» – это по-немецки «Слава Победе». Слава победе во имя России. Приветствия одинаковы.

– Понял. А ваши только хачей, да?

– Да. Штык просто смысла не видит в избиении негров или гуков. Негры отучатся в лумумбарии и уедут, а эти тут всерьез и надолго.

– Это точно. Так у них весь север, ну, та бригада так посвящались?

– Да, но ты не думай, они не совсем бешеные, среди них и веселые ребята есть. Там у них лидер – Ромб у него погоняла, гуляет по стадиону местному с пацанами и питбулем своим. А охранник стадиона – хач. Ну, он Ромбу говорит, типа, уходите, ваша собака полполя загадила, а он присел на корточки, погладил своего питомца, отстегнул поводок и шепнул ему на ухо:

– Смотри, Вася, черный! Черный, Вася, фас его! Питбуль вцепился хачику этому в коленку. Хач бегает по полю с собакой на ноге и орет: «Уберите собаку, фашисты проклятые, лучше так избейте!»

– Избили?

– Нет, ты прикинь, отпустили. Зато теперь это поле стало персональной площадкой для выгула Васи.

– Прикольно.

– Да уж, мне пацаны рассказали, потом весь день живот от смеха болел.

– А можно у тебя DVD посмотреть?

– Можно, а что хочешь? У меня порнухи нет.

– Да вот этот фильм.

– Наци? Да я его сто раз видела. Ты смотри, только тихо, а я почитаю.

Серега уселся на полу, а Лера уткнулась в книгу. Досмотрев, он покурил в форточку и растолкал уже заснувшую Леру:

– Че хотел?

– Лер, а где я спать буду, дай хоть подушку, я на пол лягу.

– Да ложись ты! – Лера подвинулась. Серега разделся и лег рядом, укрывшись пледом. Минут десять лежали молча, а потом Серега тихонько сказал:

– Лер…

– Че?

– Я… ну, короче… хочу тебя.

– Я тоже!!!

Они обнялись. Губы сами целовали, руки сами стягивали одежды и бросали их на пол. Лера сдерживала стоны, пока могла, но недолго. Три ночи. Они лежат, обнявшись и каждому снится свой сон. Мобилы выключены и открыто окно… опять в соседнем подъезде кого-то бьют цепями и обирают до нитки… Романтика ночи.

– Я тебе должна сказать. Максим, ну тот, который тебе вчера пластырь дал, – мой пацан. Мы уже давно вместе, и я не хочу, чтобы он знал о нас. Ладно?

Лера и Серега стояли в подъезде и курили.

– Хреново…

– Что хреново? Ты надеюсь, не скажешь ему?

– Нет. Никому не скажу. Хреново не это…

– Ну, говори, чего?

– Да я встречаться с тобой хотел. Запал на тебя по-страшному…

– … Да-а… я ведь тоже… дура я. Не надо было тебя впускать.

– Я еще раньше запал, как только увидел, но подумал, что вряд ли у такой девушки, как ты, нет пацана.

– Изменяет, падла. Два раза изменил, маму его за ногу! А мне че, нельзя? Но встречаться не надо. Не грузись, так получилось… Вряд ли ты будешь со мной счастлив. Пусть будет все, как есть.