Завещание! Вот суть всего. С него все началось, вокруг него вертится, на нем и замкнется. Если завещание выдуманное — значит, мы живем в фильме. Если настоящее — значит, или Томкин врет, или его просто использовали, или… Или уж не знаю что. Может, Мария страдает психическим заболеванием? Тоже объяснение.

Признаться, у меня было два варианта дальнейших действий. И я даже попыталась поступить по-человечески.

— Алло, как ты? — мило поинтересовалась я у мужа, набрав его номер и собираясь все честно рассказать.

— Ну слава богу! — обрадовался Жорик. — Ты позвонила. Я тут столько всего узнал! Надо бы с тобой посоветоваться, а то у самого уже мозги пухнут. Ты в состоянии сейчас воспринимать?

От негодования я чуть не подавилась. Ну почему в нашей семье постоянно присутствует фактор какой-то изощренной конкуренции? Почему мы постоянно хотим то абсолютно разное, то непременно одно и то же именно тогда, когда все должно было бы быть наоборот? К примеру, если я хочу послушать одну радиостанцию, то Георгию непременно потребуется послушать новости на другой, но если мне понадобится машина, то Жорик срочно вспомнит, что ему нужно куда-то на ней уезжать.

— Ты все перепутал! Это я собиралась тебе рассказывать, — пытаясь не раздувать скандал, я говорила довольно мягко, — это ты будешь воспринимать.

— Нашла из-за чего спорить, — произнес устало Георгий. — Рассказывай ты, если тебе так уж хочется. Только побыстрее, потому что я должен рассказать тебе много важного.

— Что значит «если так уж хочется»? — на этот раз я не сдержалась и повысила голос. — Ты таким тоном говоришь, будто мне одолжение делаешь, выслушивая! Могу и не рассказывать, если тебе не интересно. И со своей важной информацией тоже тогда сам справляйся! То из тебя слова не вытянешь, то сказать ничего не даешь!

В общем, в результате мне пришлось действовать по запасному плану. А он был, прямо скажем, очень рискованным.

— Алло, как ты? — на этот раз я позвонила Лизе.

— Какое счастье! — восторженно запричитала собеседница, и я чуть было не поверила в ее искренность. — Какое счастье, что ты не позвонила минутой позже! Тогда бы я уже наложила на лицо омолаживающую маску и со стянутой кожей совершенно не могла бы говорить.

И эта туда же! Даже весьма корректная формулировка намека на то, как они все заняты и как я всем мешаю, вызвала во мне раздражение.

— Как проходят твои выходные? — спросила Лизавета и тут же прислала текстовое сообщение: «О Петре — ни слова. Дома маменька, а она слышит отовсюду».

Я отнеслась с пониманием. В родительском доме у меня у самой имелась такая маменька. Слух родителей, похоже, улучшается прямо пропорционально возрасту детей. Будучи маленькой, громким ревом требуя очередную конфету, я рисковала быть не услышанной. Зато, учась в старших классах школы, могла быть уверена, что даже если буду шептаться с телефоном о планируемом завтра прогуле, то мамочка будет дословно знать весь разговор.

«Я в кофейне возле офиса. Приходи поговорим», — написала я в ответ.

— Как хорошо, что ты неподалеку! — вслух проговорила Лиза и тут же прокричала куда-то за пределы телефона: — Мама, я пойду выпить кофе с Катей. Вернусь не очень поздно.

Вскоре мы уже шушукались, словно лучшие подруги, никогда в жизни ничего друг от друга не скрывавшие. Обнимая Лизу в знак приветствия, я незаметно сняла с ее воротника Жоркин жучок, потому что программу-минимум, предусмотренную по той встрече, можно было считать выполненной. Но я хотела большего.

— Я так тебе благодарна! — Лиза беззаботно тараторила о своем. — Прежде всего хочу сказать, что моя петробоязнь бесследно исчезла после первого же его признания, что он давно — еще со времен моих старших классов, представляешь? — находит меня очень привлекательной и страшно стесняется своих чувств. Но лучше расскажу все по порядку! И фильм, и Петр оказались на высоте. Твоя идея попросту спасла мое счастье. Если бы это не произошло между нами с Петенькой в ближайшее время, я бы, наверное, зачахла вконец. От безответной любви, между прочим, можно даже умереть! Медицине известны случаи. Я о них недавно в журнале прочла и вдруг почувствовала — про меня это! Точно помру, если что-то не переменится. А тут ты со своей идеей.

Я терпеливо дожидалась окончания Лизиного монолога. По предыдущему опыту зная, что если я начинаю чего-то ожидать, то оно никогда не осуществится, я усилием воли заставила себя слушать заинтересованно. Лиза, видимо, почувствовала это и, не желая упускать столь чуткого слушателя, принялась углубляться в подробности. Когда сюжет фильма уже предстал передо мною во всей красе, рассказчица перешла к главному.

— И тут парочка, сидящая впереди нас, начала… — Лиза смутилась, — ну… скажем так… отдаваться животной страсти. Я сижу, красная как знамя. От экрана голову не отворачиваю. Стараюсь делать вид, что ничего другого не замечаю. В общем, совершенно не знаю, куда себя деть. Надо ж было мне Петеньку именно на эти места усадить. И тут Петр увидел причину моего смущения, нахмурился и невозмутимо так тихо мне говорит: «Докатились! Молодежь, что с них возьмешь! Кто ж так ведет себя с девушкой? Еще и на таком фильме!» Я с перепугу возьми да спроси: «А как надо?» А он внимательно так на меня посмотрел и поднес мою руку к своим губам…

Непроизвольно я подметила, что Лиза акцентирует каждое слово так, будто я могла неправильно их истолковать. Будто не сразу было ясно, что Лихогон никак не мог взять тогда чью-то другую руку. Или, скажем, руку-то взять Лизину, но поднести ее к чьим-то чужим губам. Может, я кажусь людям глупой? Чем иначе объяснить дурацкую потребность окружающих так подробно разжевывать мне ситуации?

— Я позвонила маме. Сказала, мол, много работы, — продолжала Лизавета. — Всю ночь мы с Петей бродили по городу. Целовались, говорили, держались за руки, потом опять целовались.

«Потом опять говорили, потом держались за руки… Потом она снова звонила маме и снова целовалась»… — я с ужасом прокручивала в мыслях возможное развитие разговора.

— Сегодня Петя с родителями поехал выкапывать картошку. А завтра вернется, и мы обязательно поженимся. Об этом мы и говорили. Представляешь? Я выхожу замуж! Где-то в следующем августе.

Меня всегда поражало, как люди могут всерьез планировать свои жизни на столь отдаленный срок?

— Поздравляю, — тем не менее вежливо ответила я и тут же, воспользовавшись паузой в ее повествовании, спросила напрямую: — Почему ты не сказала мне, что знаешь, откуда я появилась?

Лиза замерла с очень удивленным лицом. Хм… Наверное, дело было не во мне, а в том, что, желая быть понятой, мне лучше действительно очень подробно излагать свои мысли.

— Ты знала, что я работала у детектива Собаневского, но ничего мне не сказала. И наверняка вы с Петром Степановичем подозревали меня в намерении пошпионить за вами. Почему ты не спросила меня прямо, зачем я пришла к вам работать? Делала вид, что мы подруги, а сама держала камень за пазухой.