– А где мне еще жить? – удивился изгой. – Если меня кто из стражей увидит, то сразу убьет. Я ведь прозрачный. Хорошо хоть здесь не особо трогают.

– Но почему? – запах юной самочки источал искреннее недоумение.

– Ты разве не знаешь, что любой, отличающийся от других, подлежит уничтожению? Я только родился, только понял кто я, а меня сразу убить собрались. Ну, я и спрятался...

Тра-Лгаа долго не верила ему, не могла поверить, что в родных Паутинниках происходят такие ужасы, но дружба будущей Матери и изгоя-альбиноса началась в тот день. Каждого прихода арахны Рхуу ждал, как ждут прихода божества. Как ждет дождя иссушенная донельзя земля. До сих пор у него не было друзей, он почти ни с кем не говорил, только изредка общаясь с другими изгоями.

Никогда до встречи с Тра-Лгаа он не думал, что кто-нибудь может относиться к нему, белесому, противному альбиносу с такой добротой. Арахна рассказывала ему о жизни в больших жилых паутинниках, о том, чему ее учили, об огромном космосе, в котором кружились вокруг разноцветных звезд тысячи и тысячи населенных миров. Рхуу далеко не во все верил, но слушал рассказы подруги с огромным интересом. Иногда она даже позволяла ему расчесать свою сине-желто-алую шерсть, и молодой арахн буквально млел от счастья.

Эта странная дружба продолжалась несколько циклов, а потом Тра-Лгаа перестала приходить в заброшенный паутинник. Рхуу долго тосковал по ней, но поделать ничего не мог, да и жизнь брала свое. А вчера арахна, после шести циклов отсутствия, появилась снова и нашла старого друга. Оказалось, что она бесплодна и ее собираются съесть заживо на ближайшей праздничной трапезе Старших Матерей Паутинника. Вот тут-то и выяснилось, что арахна еще и мутант, что для нее чужие чувства столь же открыты, как и свои собственные. Именно благодаря этой особенности Тра-Лгаа могла отыскать любого спрятавшегося, именно потому легко входила в доверие к самому трусливому изгою. О чувствующих в среде арахнов ходили запретные легенды, когда-то каждая Мать являлась такой, но те времена давно прошли, и чувствующих объявили мутантами, подлежащими смерти. Хорошо хоть об этом никто не знал, у юной арахны хватило ума скрыть свои способности, а то бы ее убили сразу.

– Но как ты сумела бежать? – растерянно спросил Рхуу, плюхнувшись на брюхо и распахнув жвалы.

– Я не только чужие чувства ощущать могу, – смутилась Тра-Лгаа. – Я их еще и внушать умею...

– Ну, и что?

– Я внушила стражам, что я одна из Старших Матерей, пришедшая с проверкой. Они не только камеру открыли, но и со всем возможным почтением проводили меня к границам паутинника. А потом забыли об этом. Я им приказала... Я не хочу умирать... Особенно – так умирать... Не хочу...

Арахна закуталась в паутину, вся дрожа. Ее запах выдавал смертельный, непередаваемый ужас. Рхуу-Марга попытался поставить себя на ее место и нервно передернул лапами. Его, если найдут, то просто убьют, быстро и относительно безболезненно. А Тра-Лгаа будут медленно поедать в течение нескольких дней. Заживо поедать! Сплетающий Сети! За что с ней-то так? Почему именно с ней? Она ведь такая добрая! Такая ласковая! Это же несправедливо! Впрочем, о какой справедливости вообще может идти речь в этом страшном мире?

Долго Рхуу лежал на брюхе и думал. А когда встал, в его фасеточных глазах горела мрачная решимость. Он принял решение. Люди сказали бы, что он решил «сжечь мосты». Его собственная жизнь больше не имеет никакого значения, главное – спасти Тра-Лгаа. Пусть его убьют, неважно, лишь бы она осталась живой.

Рхуу спрятал арахну на самом дне паутинника, в вырытом им самим под ямами биомассы убежище. Найти ее там почти невозможно, да и пробираться придется сквозь стрекала защитных систем. Никому не придет в голову, что под ямами может кто-то прятаться. Не может прийти. Не должно прийти. Он очень надеялся на это, ничего другого изгой сделать не мог, возможности не было. Только внимательно следил за стражами, пользуясь своей невидимостью и умением не издавать ни единого запаха.

– Есть кто? – недовольно спросил старший страж, раздраженно прищелкивая жвалами и перебирая когтями лап паутину.

– Только пара мелких самцов, убрали на месте, – отозвался бело-желтый крупный арахн, один из подчиненных старшему стражу командиров отрядов.

– Допросили?

– Самки они не видели. Хотя один рассказал мне под пыткой любопытную байку.

– Какую?

– Будто бы сюда несколько циклов назад часто приходила какая-то юная самка и встречалась с мутантом-альбиносом.

– А я-то думал, с какой стати она именно сюда побежала! – довольно раскрыл жвалы старший страж. – Сыщите-ка мне этого альбиноса. Живым! И быстро. Используйте сканеры, от них уроду не скрыться.

– Понял! – ответил помощник и метнулся к застывшим в отдалении подчиненным.

Вот тут-то Рхуу-Марга и пожалел о своей опрометчивости. Додумался, полез за профессиональными стражами следить. Умник, ничего не скажешь. И бежать не получится, сканеры движение фиксируют. А что они еще фиксируют? Только Разрывающий Сети, наверное, знает. Он растерянно замер за ворохом клочьев паутины, приняв их цвет и едва дыша от страха. Не помогло. В лапах у стражей появились какие-то непонятные штуковины, замигавшие красными огоньками. Вскоре один из охотников указал на кучу, за которой спрятался изгой.

– Там кто-то есть! – резкий выброс феромонов заставил остальных подпрыгнуть на месте.

Поняв, что обнаружен, альбинос рванулся по ближайшей транспортной нити вверх, уводя стражей от убежища Тра-Лгаа. Те на секунду замерли и бросились в погоню. Рхуу перепрыгивал с нити на нить, трясясь от ужаса. Он бежал, уворачиваясь от ловчих сетей, бежал, буквально выдираясь из лап охотников.

Но убежать не смог, стражи прекрасно умели загонять беглецов. Поймали и этого. Наскоро спеленав альбиноса ловчей сетью, они оттащили полупрозрачного арахна к старшему стражу, стараясь не притрагиваться к пленнику и содрогаясь от отвращения. К подобным в Паутинниках относились с плохо скрываемой, а то и вовсе не скрываемой брезгливостью. Считали, что у них нет права на жизнь, и убивали при первой возможности

– Так-так, – с иронией протянул старший страж, остановившись перед сетью, в которой извивался в попытках вырваться Рхуу. – И кто это у нас здесь имеется? Альбинос. Хорошо. Давай, альбиносик, коли хочешь умереть безболезненно, говори, куда самка спряталась. Добром говори.

– Здесь нет самок, – мрачно ответил изгой, непривычный запах его феромонов заставил стражей разъяренно зашипеть.

– Как нехорошо... – с осуждением сказал старший страж. – Грешно скрывать правду, лучше отвечай.

Лгать арахны не умели, зато в искусстве скрывать истину среди словесных кружев им не было равных. Изгой, однако, не умел и этого. Он мог только молчать. Ничего более. И Рхуу-Марга молчал. Он перестал реагировать на слова стражей, изо всех сил пытаясь загнать себя в кому, в которой его сородичи в древние времена пережидали зиму. Но враги прекрасно поняли, что он хочет сделать, и помешали, вонзив когти в болевые центры под глазами.