– А откуда вы знаете?

– Потом скажу, на крейсере. Идем, нас ждет Мастер. Кстати, ты, надеюсь, не ксенофоб? Ничего не имеешь против других разумных рас? Мы ведь живем вместе с людьми, гвардами и арахнами.

– Не знаю... – смутился Г'Ран. – Я их никогда не видел. Только по инфору.

– Привыкнешь, – рассмеялся дварх-адмирал. – А после Посвящения вообще проблем не останется. Приготовься, мальчик мой, тебя ждут чудеса! Уже сегодня вечером, если захочешь, полетаешь на лам-истребителе. Ими вообще только прирожденные пилоты управлять могут. Только такие, как ты сам.

Г'Ран счастливо рассмеялся. Все так же безумно смеясь, он попрощался с незнамо как оказавшимися на площади родителями, пообещав навещать по мере возможности. А потом перед ним распахнулась черная воронка, и молодой зеленый дракон на секунду замер перед ней. Затем решительно шагнул вперед, оставляя за спиной все, чем жил до сих пор. Впереди его ждало что-то иное. Совсем непохожее на то, к чему он привык дома. И пусть. Страха не было и в помине, только азарт. Пусть все будет, как будет. Г'Ран своего все равно добьется.

* * *

Тянущиеся ввысь на мили и мили грязно-белые полотнища тихо трепетали под ветром, обрывки паутины кружились в воздухе. Разноцветные столбы, отходящие от висящих в воздухе шарообразных антигравитаторов, поддерживали паутину. Тысячи толстых транспортных нитей пересекались под самыми дикими углами, узлы совмещения тихо вибрировали и гудели. Если посмотреть со стороны, то можно было замереть от восторга – глазам открывалось фантасмагорическое зрелище. Цветные отблески от столбов горели на паутине под лучами солнца, казалось, по паутиннику бегут волны картин, рассказывающих о чем-то невероятном, небывалом.

Когда-то в этом месте находился завод по выращиванию больших транспортных кораблей, и тогда здесь не протолкнуться было от тысяч арахнов, потоком несущихся по транспортным нитям. Но с тех пор прошла не одна сотня циклов, для выращивания кораблей давно использовались куда более совершенные технологии, и паукообразные оставили старый паутинник. Но в свое время его сплели весьма прочно, и он до сих пор оставался относительно целым, ни один из антигравитаторов не перестал работать. Даже ямы биомассы продолжали исправно выдавать продукцию, хотя ее не стал бы есть ни один уважающий себя арахн.

Однако редкие беглецы с изгоями были рады и этому. Они боялись всего на свете, даже друг друга, и при малейшем шуме прятались. А если, не дай Сплетающий Сети, стража какой-нибудь Матери проводила облаву, то изгои разбегались, куда только могли. На их счастье, такое случалось крайне редко, обычно никому не было дела до бесполезных самцов. Вот если попытку побега предпринимала самка, то стражи переворачивали все вокруг и убивали каждого, кто случайно попадался им в заброшенных паутинниках. Последний раз подобное произошло пару сотен циклов назад, и изгои давным-давно позабыли, что такое полномасштабная облава.

– Осмотреть каждый закоулок, она не должна уйти! – резкий выплеск феромонов старшего стража, крупного черно-зеленого самца с длинной шерстью, заставил остальных участвующих в облаве замереть на месте.

Каждый испустил запах послушания, фасеточные глаза стражей тускло поблескивали, жвалы распахнулись. Еще пара секунд – и восьминогие арахны потоком ринулись по транспортным нитям заброшенного промышленного паутинника. Нити тянулись во все стороны гигантского, сорокамильного клубка рваной паутины. Закоулков и переплетений здесь было множество, и следовало обыскать их все до единого. Мать не простит небрежения долгом. Да каждый из них и сам не простил бы себя в таком случае. Именно потому такую ярость вызывали изгои, способные пренебречь приказом Матери, поставить себя выше других, иметь иные цели, кроме тех, что поставила Мать. Способные, страшно сказать, иметь собственное мнение. Таких следовало уничтожать сразу по обнаружении без всякой жалости.

Впрочем, понятия жалости в обществе арахнов вообще не существовало. Только целесообразность. Старшие стражи двигались позади, по цепочке получая доклады подчиненных и обдумывая дальнейшие действия. Их интеллект был несколько выше обычного, иначе они не смогли бы справиться с возложенными на них задачами. Если бы в паутинник случайно попал человек, то просто сошел бы с ума от ужаса, от инстинктивного ужаса людей перед пауками. Тем более, столь огромными. Каждый страж был ростом не меньше двух метров, а их командиры иногда дотягивали и до трех. Правда, если посмотреть непредвзято, жители паутинников выглядели очень красиво. Длинная, шелковистая, густая шерсть каждого из них мягко волновалась под ветром, переливаясь разноцветными волнами. Двигались они настолько быстро и элегантно, что уследить за движениями самого обычного арахна было почти невозможно. Для человека, конечно.

Испокон веков в паутинниках не спешили, самый мелкий вопрос мог решаться годами. Этому научило арахнов далекое прошлое, когда из-за поспешных, непродуманных решений тогдашних Матерей раса едва не вымерла. Урок не забыли. Впрочем, других уроков прошлого здесь тоже не забывали. Именно потому Матери требовали абсолютного единомыслия во всем. Именно потому любой, осмелившийся высказать собственное мнение, отличное от мнения Матери, подлежал немедленному уничтожению. А лгать арахны не умели, они просто не знали, что такое ложь. Да и не могли физически, язык запахов не позволил бы этого, феромоны выделялись вне зависимости от желания, и вольнодумца замечали в тот самый момент, когда крамольные мысли приходили ему в голову.

Интересно, наверное, было бы изучить историю странной расы, ставшей разумной, в общем-то, случайно. Жителей паутинников называли арахнами только в галактике, их самоназвание невозможно было воспроизвести ни на каком другом языке. Их самих история не слишком интересовала, они запоминали только модели поведения, ведущие к успеху или к неудаче. Сообразно первым Матери и Великие Матери строили поведение и образ мыслей своих подчиненных. Но Паутинникам требовалось развитие, требовались новые технологии и новые миры, арахны слишком быстро размножались. Порой даже приходилось поедать только что появившихся на свет паучат десятками тысяч. Обычное дело среди паукообразных. Еще их неразумные предки поступали так. Удивительно, что изначально эгоистично-индивидуальные хищники сумели объединиться и создать столь жесткую структуру общества. Впрочем, не сумевшие объединиться попросту вымерли.

Первые проблески разума у древних паукообразных проявились многие миллионы лет назад, когда на их родной планете резко понизилась температура, начали наступать ледники, пищи стало совсем мало. Со временем арахны научились выплетать гигантские многомильные паутинники, спасавшие от холода. В одиночку сплести что-либо подобное было не под силу никому, и пришлось работать вместе. Именно тогда они научились совместно охотиться, а затем и разводить существ, на которых раньше охотились. Век шел за веком, тысячелетие за тысячелетием, общественные формы паутинников усложнялись, арахны продолжали учиться новому, продолжали учиться сохранять знания.

Несколько больших Паутинников воевали за территории, за пищу, за самок. Да, в возглавляемых самыми крупными и умными самками паутинниках оных самок катастрофически не хватало, их рождалось в тысячи раз меньше, чем самцов. Иначе и быть не могло при плодовитости паукообразных. Поэтому ни один Паутинник никогда не отказывался от нескольких дополнительных самок. Именно из тех времен пошел обычай ритуального поедания бесплодных. Именно из тех времен пришли идеи о существовании невидимого сверхсущества и двух его ипостасей, Сплетающего Сети и Разрывающего Сети. Вера помогла Матерям еще сильнее сплотить вокруг себя остальных арахнов.