– Бонни, отдай сейчас же! – сердито рявкнул дядя Вася. – Это же вещдок!

Таких слов Бонни просто не знал, поэтому не собирался отдавать бумажку. Он только вошел во вкус и надеялся поиграть еще как минимум полчаса. Как раз до вечерней прогулки.

– Бонни, я тебя не понимаю! – попробовала я усыпить его бдительность и подобраться поближе, отвлекая пса разговорами. – Я тебя совершенно не понимаю: если бы это была говяжья вырезка – тогда понятно, баранья – тоже, но газетная! Разве уважающий себя бордоский дог опустится до такого? Неужто ты настолько оголодал?

Я попыталась отнять у него бумажку, но он снова отскочил в сторону и смотрел на меня, как щенок на фантике конфет «Ну-ка, отними!»

Тогда я решила применить более надежный метод воздействия, известный в народе как «баш на баш».

– Хочешь еще одну котлету? – произнесла я тоном коварной соблазнительницы.

Глаза у Бонни загорелись. Он дал понять, что хочет, даже очень.

– Тогда меняемся: ты мне газетку, я тебе котлетку! – И я помахала перед ним самой аппетитной и поджаристой из оставшихся котлет.

Поскольку он раздумывал, я усилила аргументацию:

– Не хочешь? Тогда я отдам ее дяде Васе…

Этот ход подействовал безошибочно: Бонни выплюнул изжеванную вырезку и потянулся за котлетой.

Я отдала ему «приз» (кстати, он исчез так молниеносно, что я даже усомнилась – а была ли котлета в самом деле).

Дядя Вася поспешно поднял с пола вырезку, разложил ее на столе и принялся разглаживать.

– Ну, изжевал! – ворчал он, косясь на Бонни. – Ну, что за непослушная собака! Вот, вроде кое-как разгладил… хорошо еще, что он ничего не отъел!

– И что же это за вырезка? – наклонилась я над столом. – Почему вы из-за нее так нервничали?

– Ну, может, и не стоило, – смутился Василий Макарович. – Здесь Ольга твоя с подругами, перед тем как в круиз отправиться. Она, оказывается, певица!

– Певица? – переспросила я недоуменно. – С чего вы взяли? Голос у нее был, как у двери несмазанной…

– Ну, не знаю! – Василий Макарович ткнул пальцем в подпись под фотографией. – Вот же написано – победители конкурса вокальных коллективов «Смоленский соловей», девушки из небольшого поселка Смоленской области, участницы трио «Смолянки»… за победу в конкурсе награждены путевками на теплоход «Жуковский»…

– Это все очень мило, – пробормотала я. – Только где вы здесь видите Ольгу?

– Ну как же… – дядя Вася перегнулся через мое плечо. – Вон, написано – «Слева направо – Аня Веселова, Вика Совушкина и…»

– Дальше оторвано, – закончила я.

– Отъедено, – уточнил дядя Вася, – ох, Бонни, паршивец… но я тебе точно говорю – дальше было написано «и Ольга Кочетова». Я только из-за фамилии и взял вырезку. Между прочим, рискуя своей незапятнанной репутацией…

– Не может быть, – проговорила я, – на фотографии Ольги нет…

– Да вот же этот клочок! – дядя Вася нагнулся и поднял с пола крошечный кусочек газеты. Он приложил его к нижнему краю вырезки, и бумажка пришлась впору.

– Ну вот, видишь – написано: «и Ольга Кочетова»! А ты говоришь – не она!

– Да говорю же вам – на фотографии ее нет! – настаивала я. – Наверное, это однофамилица…

– Ага, на том же корабле ехала еще одна девушка с тем же именем и той же фамилией? – ехидно спросил Василий Макарович. – Брось, тезка! Такого не бывает! Да, кроме того, я читал список пассажиров – там была только одна Ольга Кочетова…

– Значит… – проговорила я севшим от волнения голосом.

– Значит… – таким же голосом отозвался дядя Вася.

Мы смотрели друг на друга, потрясенные одной и той же мыслью.

– Значит, Ольга – вовсе не Ольга! – Я первой решилась произнести эту мысль вслух. – Но кто же она такая?

– Выходит, настоящая Ольга Кочетова погибла во время столкновения кораблей, – подхватил Василий Макарович, – а некая особа выдала себя за нее. Наверное, она взяла ее документы… скорее всего, она была соседкой настоящей Ольги Кочетовой по каюте, в таком случае ей было проще всего осуществить подмену…

– Вы говорили, что узнали, кто была соседка Ольги?

– Ну да… где тут этот листок… – Василий Макарович пошарил на столе и нашел смятую страничку из блокнота, на которую сам же поставил грязную тарелку, – ну вот, ее соседку звали Нина Чеславовна Барсова.

– Тогда понятно, почему человек с выставки назвал ее Ниной! И понятно, почему она занервничала и поспешила скорее уйти! И на следующий день добилась увольнения Левочкиной – чтобы та никому не рассказала о встрече на выставке. Непонятно только, для чего она поменяла имя. Свое имя ей, что ли, не нравилось? Захотелось начать новую жизнь под новым?

– Бывает, что люди тратят массу усилий, чтобы изменить имя, покупают новые документы, выходят замуж или женятся, чтобы сменить фамилию, – сказал дядя Вася, пристально разглядывая блокнотный лист. – Обычно так поступают преступники, чтобы ускользнуть от следствия. Или от своих коллег по криминальному бизнесу, с которыми что-то не поделили. Один известный криминальный авторитет, чтобы ускользнуть от Интерпола, семь раз менял имя и фамилию – дважды женился и брал фамилию жены, несколько раз терял и восстанавливал документы… Но эта особа слишком молода, чтобы иметь столь серьезное криминальное прошлое. И ее фамилия мне вроде бы не встречалась среди объявленных в розыск…

– Ну, вы, наверное, не всех помните! – осадила я дядю Васю.

– Не всех, – он неожиданно легко согласился, – надо будет проверить по компьютерной базе. Хотя в архив меня больше не пустят…

– Но каков мой бывший муженек! – воскликнула я с чувством. – Нашел женщину своей мечты – беглую уголовницу! Хотя меня, конечно, больше интересует не ее славное боевое прошлое, а кто и почему убил Ольгу. Ведь мне нужно снять с себя обвинение…

– Это все связано, – проговорил Василий Макарович. – Я больше чем уверен, что причины убийства уходят корнями в ее прошлое. В то время, когда она была еще не Ольгой Кочетовой, а Ниной Барсовой. И еще… я подозреваю, что убийство связано с той встречей на выставке.

– Вы думаете, что мужчина, который Нину узнал, связан с ее криминальным прошлым?

– Нет, – дядя Вася нахмурился, раздумывая, – если бы он был связан с криминалом, он не стал бы ее громко окликать. Подошел бы тихонько, поговорил один на один. А скорее – вообще не стал бы к ней подходить, а незаметно проследил бы за Ольгой, выяснил, где она живет, где работает… нет, тут другое! Думаю, тот мужчина познакомился с Ниной на «Жуковском»…

– Ну вот, вас не поймешь. Только что сказали, что убийство связано со встречей на выставке, и тут же берете свои слова назад…

– Ничего я не беру! – возразил он. – Я думаю, вот как было дело. Тот мужчина узнал ее и окликнул. Нина – или Ольга, если тебе привычнее так ее называть, открестилась, сказала, что он обознался. Но кто-то еще присутствовал при встрече, кто-то услышал, как ее назвали Ниной, – и насторожился. Может бьпь, этот кто-то сначала ее не узнал – все же она наверняка изменила не только имя, но и внешность. Но когда тот человек услышал, что ее назвали Ниной, он понял, что это именно она, узнал ее… и именно он и есть основной подозреваемый в ее убийстве!