общества, — я говорю это к позору человеческой совести, но нужно, что было известно о нашем лицемерии, — свидетельствует о глубоком человеконенавистничестве со стороны Бога. Бог помогает нам не по доброте, а потому, что порядок — это его сущность; Бог обеспечивает благо мира не потому, что считает его достойным, а потому, что религия его высочайшего разума обязывает его делать это; и хотя простонародье наделяет его нежным именем отца, для историка, философ-экономиста невозможно поверить, что он любит или ценит нас.

Давайте подражать этому возвышенному безразличию, этой стоической безмятежности Бога; и поскольку заповедь милосердия всегда терпела неудачу в производстве общественных благ, давайте будем с чистым разумом искать условия гармонии и добродетели.

Стоимость, понимаемая как пропорциональность продуктов, другими словами, ОБРАЗОВАННАЯ СТОИМОСТЬ, обязательно и в равной степени предполагает полезность и продаваемость, неразрывно и гармонично объединенные. Она предполагает полезность, поскольку без этого условия продукт был бы лишен того свойства, которое делает его способным к обмену и, следовательно, делает его элементом богатства; — она предполагает продаваемость, поскольку если бы товар не был в любое время и по определенной цене приемлем для обмена, он был бы просто бесполезным, он был бы ничем.

Деньги для стоимости — то же самое, что термометр для жары: термометр с произвольно градуированной шкалой четко показывает, когда происходит потеря или накопление тепла: но каковы законы равновесия теплоты, какова пропорция в различных телах…

Но в образованной стоимости все эти свойства приобретают более широкое, более упорядоченное и правильное значение, чем раньше. Таким образом, полезность уже не обладает той способностью, так сказать, инертной, которой обладают вещи, предназначенные для обслуживания наших удовольствий и наших исследований; продаваемость не является преувеличением или слепой прихотью; наконец, изменчивость перестала превращаться в полный неудач спор между предложением и спросом: все это исчезло, чтобы освободить место для позитивной, нормальной и, при всех возможных модификациях, определяемой идеи. Образованием стоимостей каждый продукт, если позволено провести такую аналогию, подобен пище, которая, будучи найденной с помощью инстинкта питания, затем переработанная пищеварительным органом, попадает в общий круговорот, где она превращается, в определенных пропорциях, в плоть, кости, жидкости и т. д., и дает жизнь, силу и красоту телу.

Теперь что происходит в идее стоимости, поскольку от антагонистических понятий полезной стоимости и стоимости в обмене мы поднимаемся до понятия образованной стоимости или абсолютной стоимости? Существует, если осмелиться так сказать, взаимное проникновение, в котором два элементарных понятия цепляются друг к другу, как сцепленные атомы Эпикура, поглощают друг друга и исчезают, оставляя на своем месте соединение, наделенное, но в большей степени всеми их положительными свойствами и избавленное от их отрицательных свойств. Стоимость на самом деле такую, как деньги, ценные бумаги первого класса, государственные ценные бумаги, акции надежного предприятия, невозможно ни преувеличить без причины, ни потерять в обмене: она отныне подчиняется только естественному закону увеличения промышленных специализаций и росту производства. Более того, такая стоимость не является результатом перевода, то есть эклектики, золотой середины или смеси: это продукт полного слияния, продукт совершенно новый и отличающийся от своих компонентов: как вода, продукт сочетания водорода и кислорода, это отдельное тело, совершенно отличное от его элементов.

Соотношение стоимостей может быть определено статистически или кадастрово, или эмпирически, так же, как химики открыли опытным путем и с помощью анализа соотношение водорода и кислорода, необходимое для образования воды

Разрешение двух противоположных идей в третий высший порядок — это то, что называется синтезом. Оно одно дает позитивную и окончательную идею, которая, как мы видели, получается последовательным утверждением или отрицанием, потому что это возвращает к двум диаметрально противоположным концепциям. Из чего мы выводим эту неизбежную значимость капитала как в применении, так и в теории: во всех случаях, когда — будь то сфера морали, история или политическая экономия, анализ обнаруживал антиномию идеи, можно утверждать à priori, что эта антиномия скрывает высшую идею, которая рано или поздно появится.

Я сожалею, что так долго настаивал на представлениях, знакомых всем молодым людям уровня бакалавриата; но я обязан этими деталями некоторым экономистам, которые в связи с моей критикой собственности громоздили дилеммы над дилеммами, чтобы доказать мне, что, если я не являюсь собственником, я обязательно являюсь коммунистом; все из-за незнания того, что такое тезис, антитеза и синтез.

Синтетическая идея стоимости, как основного условия порядка и прогресса для общества, была смутно воспринята Ад. Смитом, когда, используя выражения г-на Бланки, «он показал в работе универсальную и неизменную меру стоимостей и позволил увидеть, что всякая вещь имеет свою естественную цену, к которой она постоянно стремится в разгар колебаний текущей цены, вызванных случайными обстоятельствами, чуждыми рыночной стоимости вещи».

Но эта идея стоимости была полностью интуитивной у А. Смита: иначе говоря, общество не меняет свои привычки на основе интуиции; оно принимает решения только на основании фактов. Нужно, чтобы антиномия воспринималась более осмысленно и более целостно: ее основным интерпретатором был Ж.-Б. Сэй[148]. Но, несмотря на воображение и пугающую изощренность этого экономиста, определение Смита доминирует над ним и прорывается повсюду в его рассуждениях.

«Оценить вещь, — говорит Сэй, — значит заявить, что она должна быть рассчитана так же, как и другая, которую мы обозначаем… Стоимость каждой вещи неопределенна и произвольна до тех пор, пока она НЕ ПРИЗНАНА…». Поэтому существует способ признать стоимость вещей, то есть зафиксировать ее; и так как это признание или фиксация осуществляется путем сравнения вещей между собой, следовательно, существует также общий характер, принцип, посредством которого заявляют, что одна вещь стоит больше, меньше или столько же, сколько другая.

Сначала Сэй сказал: «Мера стоимости — это стоимость другого продукта». Позже, поняв, что это предложение оказалось лишь тавтологией, он изменил его следующим образом: «Мера стоимости — это количество другого продукта», что столь же невразумительно. В других местах этот писатель, обычно такой ясный и твердый, смущает сам себя напрасными разграничениями: «Можно определить стоимость вещей; ее нельзя измерить, то есть сравнить ее с чем-то неизменным и известным, потому что его нет. Все, что можно сделать, сводится к оценке вещей путем их сравнения». В других случаях он проводит различие между реальными и относительными стоимостями: «К первым относятся те, в которых стоимость вещей меняется вместе с затратами на производство; вторые — это те, в которых стоимость вещей изменяется по отношению к стоимости других товаров».

Особая забота гениального человека, который больше не умеет ничего, кроме как сравнивать, подсчитывать, оценивать — ИЗМЕРЯТЬ; что любое измерение является