— Как же вышло, что вы развелись? — осведомилась я, задумчиво обводя пальцем контур ближайшего листа.

— Мама! — выдохнул барон с чувством.

Я понимающе кивнула. Мне ли не знать, на что она способна?

Он почти упал в кресло напротив и заговорил сбивчиво, зато от души:

— Сколько я себя помню, в доме всегда командовала мама. Стоило отцу поступить по-своему, она закатывала такие скандалы, что все в доме неделю ходили на цыпочках… Отец умер, когда мне было семнадцать.

— Мне жаль, — пробормотала я с неловкостью. Хвала богам, мне пока не доводилось терять близких, а отцов у меня вообще аж две штуки.

Он махнул рукой и пошарил за большим горшком с раскидистой пальмой. Вытащил запыленную бутылку и стакан, плеснул себе чуть-чуть.

— Это было давно. После смерти отца выяснилось, что он почти ничего нам не оставил. Долгов не наделал, но и только, доход у нас был мизерный. Маме пришлось нелегко, они с девочками жили очень скромно, чтобы я доучился в университете.

— И она не давала вам об этом забыть.

— Ни на минуту. — Он глотнул из стакана и прикрыл глаза.

Выглядел он таким опустошенным, что язык не поворачивался дальше его расспрашивать. К тому же все было ясно. Дорвавшись до титула и богатства, маменька отвела душу, сполна компенсируя себе нищие годы. Что же, ее вложения в сына оказались удачными и окупились сторицей.

— Мы с Николь поженились, когда я еще учился. Я помогал в ветеринарной клинике, зарабатывал немного, но нам хватало. Даже удавалось немного откладывать для мамы, только виделись мы нечасто. Потом… потом я стал бароном, и все вдруг переменилось.

— Вы переехали в замок все вместе? — поинтересовалась я осторожно.

Он передернул плечами, рассматривая янтарную жидкость в стакане на свет.

— Конечно. Я согласился только ради семьи. Николь, мама и сестры заслуживали хорошей жизни, которой иначе я не смог бы им дать. У Хелен с Джорджиной ведь даже приданого не было! Джорджине, конечно, было лишь пятнадцать, но годы летят быстро. Так что я принял наследство, и мы переехали в замок…

Фицуильям помолчал, рассеянно взбалтывая почти нетронутый напиток.

— Конечно, поначалу было тяжело. Я понимал, что всерьез меня не воспринимают, поэтому должен был сам во всем разобраться. Меня к такому не готовили, так что… Я целыми днями пропадал в поместье, часто возвращался домой за полночь. Потом оказалось, что мама с сестрами тем временем третировали мою жену!

— Понимаю, — вставила я, чтобы хоть что-то сказать.

Он рассеянно кивнул.

— Еще бы. Мама на вас применила опробованную тактику. Привыкла к безнаказанности и думала, что ей опять все сойдет с рук. Николь, она… Потом она сказала мне, что не хотела расстраивать. Что молчала, сколько могла, а когда попыталась пожаловаться мне, я только отмахнулся. Не принял всерьез, мол, не до того. Мама постоянно шпыняла ее, попрекала тем, что Николь никак не родит. Николь плакала, тайком обращалась к целителям… без толку. Мама окончательно распоясалась, стала говорить, что Николь — неподходящая жена для барона. Идиот, я ничего, ничего не замечал! Мне казалось, что теперь-то все наконец будет хорошо!

Барон понял, что почти кричит, и умолк. Потер висок, невидяще глянул на стакан в руке и продолжил тем же звенящим от застарелой боли голосом:

— Мама раньше была совсем другой. Конечно, мы редко виделись, я приезжал только на каникулы, но…

— Титул и богатство ударили ей в голову. Так бывает.

Он поморщился.

— Наверное. Жаль, что я понял это слишком поздно. Один из врачей, к которому обращалась Николь, оказался хорошим магом. Он сумел разглядеть след проклятия, а после встретился со мной и удостоверился. Николь была в ярости. Мама столько крови у нее выпила, что… Словом, она подала на развод, назвав причиной мое неизлечимое бесплодие.

— Мне жаль, — сказала я с неловкостью.

Так вот как выплыла наружу правда о проклятии! Поэтому Фицуильям не хотел мне об этом говорить — понимал, что тогда придется рассказывать все.

Барон кивнул и залпом выпил. Сжал в ладонях опустевший стакан.

— Эти полгода мы не виделись. Я врал сам себе, что пройдет время и… Когда мама учудила эту свадьбу, я подумал, почему бы и нет? Вдруг получится забыть Николь?

— Ну-ну, — скептически хмыкнула я. Видно же, что он ни о ком больше и думать не может! Видимо, я ослепла, если раньше не поняла, что к чему.

Фицуильям виновато передернул плечами. Похоже, он почти сразу пожалел, что спустил маме с рук авантюру с нашим браком.

— Да, не вышло. Недавно мы с ней встретились. Случайно, у общих знакомых, и она… Она так ядовито меня поздравила, что я потерял голову. Не выдержал, попытался с ней поговорить, объяснить. Нес от отчаяния какую-то чушь, но…

Он машинально потер уже поджившие царапины на щеке. Так вот кто постарался!

— Значит, не помирились? — вздохнула я, прикидывая, не попросить ли налить и мне. Беременеть я все равно не собиралась, так что не повредит.

Он покачал головой.

— Николь поклялась, что больше никогда не вернется в замок. Сказала, что любит меня, но ненавидит мой титул. Понимаете, я не могу позволить, чтобы он достался Адаму.

Два упрямых барана. Хотя Николь тоже можно понять. Свекровь наверняка сделала ее жизнь невыносимой, уж это она умеет.

Заодно я поняла еще кое-что.

— Вы пригрозили маме, что в случае нашего развода вернете в замок первую жену?

Он отвел глаза и чуть покраснел.

— Простите, я думал, маму это угомонит.

Угомонило. По-своему.

Если со мной у свекрови были все шансы остаться у руля — мне хозяйство было попросту неинтересно, — то первая баронесса наверняка даже слышать не захочет, чтобы свекровь жила с ними. Выселит во вдовий домик, небольшой коттедж на берегу, и пусть свекровь там хоть волком воет. Конечно, при таких обстоятельствах я меньшее из зол.

Мы помолчали.

— Маргарита, я… — начал он, разглядывая носки своих туфель. — Послушайте, я понимаю, как это все выглядит. Поэтому и не говорил. Но мы ведь можем быть друзьями?

— Несомненно, — покривила душой я. Не выйдет у нас дружбы, слишком мы разные. — Только замужем за другом я быть не хочу, уж простите. И тем более не хочу жить в замке.

Мне ведь даже пресловутого «дети-церковь-кухня» не оставили! На кухне окопалась свекровь, которую выкурить оттуда потруднее, чем тараканов. Священник после венчания в замок носа не кажет, предоставив Скоттам самим разбираться с брачными узами. Ну а насчет детей… Фицуильям — здоровый сильный мужчина, вполне способный зачать ребенка (если не принимать в расчет проклятие). Однако желание преодолеть проклятие он выказывал лишь на словах. Надо думать, втайне лелеял надежду, утратив титул, вернуться к незабвенной Николь. К тому же баронство лично ему опостылело, Фицуильям сам признавался, что спит и видит себя в роли обычного ветеринара. Вот только почему он сразу об этом не сказал? Не хватило духу послать маму куда подальше?