Дома окружали аккуратно подстриженные зеленые лужайки. Фруктовые деревья, высаженные у стен домов и вдоль изгородей, дарили благословенную тень.

Самым высоким зданием в городке была башня учебного корпуса с часами на самом верху. Когда ветроходы вошли в городок, часы только пробили начало третьей восьмерки, огласив окрестности тремя протяжными ударами.

Жители городка в большинстве своем, должно быть, прятались от жары в домах. А те, что находились вне дома, занимались своими обычными делами: из длинных черных шлангов, сворачивающихся широкими кольцами, словно змеи в траве, поливали газоны, забравшись на лесенки, обрезали сухие ветки на деревьях, мыли дорожки, ведущие к домам, или же просто сидели на скамеечках в теньке, обмахиваясь круглыми веерами. На ветроходов они обращали не больше внимания, чем на кошку, сидящую на заборе. Они не делали вид, что не замечают идущую по дороге троицу, но при этом и не проявляли к ней чрезмерного интереса. Такова уж особенность жизни в городках под парусами – чужим здесь просто неоткуда взяться. Для местных жителей ветроходы были кем-то вроде обитателей пригорода, которые порой заходили в их городок по самым разным делам и интересам, но никогда не оставались здесь надолго.

Та самая кошка черепахового окраса, до которой никому не было дела, сидела на заборе, поджав под себя лапы, подвернув хвост сбоку под живот и зажмурив глаза. От нее так и веяло безмятежностью и ленью. Джерри протянул руку, собираясь погладить кошку, но та громко зашипела, резко подалась в сторону и вскинула когтистую лапу в предупреждающем жесте. Проявив благоразумие, Джерри спрятал руку в карман.

– Странные существа эти кошки, – произнес он задумчиво. – Никогда не угадаешь, что у них на уме.

– Говорят, у кошек дурной глаз, – сказал Финн.

– В каком смысле? – спросил Энгель-Рок.

– Ну, если кошка на тебя нехорошо посмотрит, то ты можешь заболеть. Или, может быть, ногу сломаешь.

– Бред! – презрительно фыркнул Энгель-Рок.

– А с ума можно сойти? – спросил Джерри.

– С ума можно сойти просто так, без всякой кошки, – авторитетно заявил Энгель-Рок. – Для того чтобы сломать ногу, кошка тоже не нужна.

– Может, и так, – не стал спорить Финн. – Но с кошкой дело будет вернее. Вот у моей двоюродной тетки в доме жили восемь кошек. – Финн поднял указательный палец и еще раз, со значением повторил: – Восемь! И чем бы, вы думали, это закончилось?

– Она сошла с ума, заболела холерой, оспой и чумой, а потом свалилась с лестницы и сломала ногу, – не задумываясь, выдал Энгель-Рок.

– Нет, – покачал головой Финн. – Она сломала руку.

– Упала, наступив кошке на хвост?

– Нет. Это произошло, когда она гостила у своего сына.

– У которого в доме тоже полным-полно кошек?

– Нет. У него аллергия на кошек.

– Тогда при чем тут кошки?

– Я же сказал, дома у тетки восемь кошек! – Финн снова показал свой указательный палец.

– Ты хочешь сказать, что если бы дома у твоей тетки не было кошек, то, находясь в гостях у своего сына, она не упала бы и не сломала себе руку?

– Я этого не утверждаю. Но говорю, что у нее дома восемь кошек! – снова указательный палец. – А восемь кошек – это в восемь раз больше шансов накликать беду, чем если кошка всего одна.

– Здесь не прослеживается никакой связи.

– Ну как же! – Финн сложил ладони вместе и повел ими влево. – Восемь кошек. – Он сделал многозначительную паузу, видимо, для того, чтобы дать Энгель-Року время вникнуть в глубинную суть сказанного. После чего повел ладонями в другую сторону. – Сломанная рука!

Финн развел ладони в разные стороны, словно фокусник, у которого там была спрятан попугай. Но у Финна между ладоней ничего не оказалось.

– Между двумя этими событиями нет никакой причинно-следственной связи, – еще раз повторил Энгель-Рок. – Если бы твою тетку кто-то толкнул, мы бы сказали, что она упала и сломала руку из-за того, что ее кто-то толкнул. Если бы она наступила на апельсиновую кожуру и упала, мы бы смело сказали, что она сломала руку из-за того, что наступила на кожуру. Но нельзя говорить, что она сломала руку из-за того, что у нее дома десять кошек!

– Восемь, – поправил Финн.

– Да какая разница! – взмахнул рукой Энгель-Рок. – С таким же успехом можно заявить, что она сломала руку из-за того, что у боцмана По на заднице родинка!

– Ну это ты хватил, – с неодобрением цокнул языком Финн.

– Да уж, – поддержал его Джерри. – Одно дело – кошки. Другое дело – боцман По.

– И в чем же разница? – спросил Энгель-Рок.

– На тот момент, когда моя тетя сломала руку, она не только не была знакома с боцманом По, но даже не подозревала о его существовании. Полагаю, что и сейчас ей ничего о нем не известно.

Энгель-Рок поднял руки вверх, признавая свое поражение. Продолжать этот спор далее у него не было желания.

– А что значит «нехорошо посмотрела»? – задал давно интересовавший его вопрос Джерри.

– Так, как смотрела на тебя та кошка на заборе, – ответил Энгель-Рок.

– Значит, мне теперь следует быть втройне осторожным?

– Не поможет, – покачал головой Энгель-Рок. – Проклятие – оно проклятие и есть.

– Можно попробовать убить нехорошо посмотревшую на тебя кошку, – сказал Финн. – Прежде, чем она причинит тебе вред.

– Кончай этот разговор! – указал на Финна пальцем Энгель-Рок.

– Я просто пошутил! – вскинул руки с открытыми ладонями Финн. – Я знаю, что кошек обижать нельзя!

– Почему? – спросил Джерри.

– Если мы избавимся от кошек, то крысы выживут нас из города.

– Я слышал, в некоторых городах, чтобы избавиться от крыс, используют крысиных волков.

– А кто-то нанимает для этого дудочника, – усмехнулся Энгель-Рок. – Ерунда все это! Ветроходские байки! Единственное верное средство от крыс – это кошка!

Энгель-Рок ткнул пальцем в очередную представительницу славного кошачьего племени, гордо восседающую на заборе.

Финн на ходу посмотрел назад, в ту сторону, откуда они пришли.

Над невысокими зелеными холмами поднимались три мачты. Одетые парусами реи медленно вращались вокруг центральной оси. С такого расстояния мачты казались похожими на футуристические башни, возведенные с единственной целью: вызывать восторг и удивление всех, кто на них смотрел. Что удивительнее всего, мачты странным образом гармонировали с ухоженными домами под разноцветными крышами. Более того – они казались неотъемлемой частью этого маленького, уютного городка.

Первым местным жителем, встретившимся друзьям на дороге, оказался мужчина лет сорока пяти. Невысокого роста, но широкий в плечах, он был одет в длинную, просторную домотканую рубаху навыпуск, развевающуюся на ветру, как знамя. Завязки на вороте были распущены. Штаны, обрезанные выше колен, выставляли на всеобщее обозрение жилистые, густо заросшие черными волосами, чуть кривоватые ноги, обутые в сандалии из кожаные ремешков. Точно такие же, как у ветроходов. Должно быть, шил их один сапожник. На голове у него была круглая желтая шапочка с длинным козырьком, прикрывающим глаза и большую часть лица от яркого, слепящего света. На тулье красной нитью вышит кот в короне и с часами на цепочке. Мужчина вел в поводу небольшого серого ослика, на спине которого лежали два мешка.