Не зная, на что решиться, миссис Ривз улучила момент, когда мистера Ривза не было дома, и позвонила своему частному поверенному в светских делах мистеру Хоукснитчу.

— А что это вам вздумалось ехать сейчас заграницу, дорогая? — спросил Энси, не дав ей закончить свои объяснения. — Сезон же здесь еще в разгаре.

— Этого требует здоровье мистера Ривза, — лицемерно пропела миссис Ривз в телефонную трубку. — Доктор говорит, что он должен уехать заграницу немедля.

— Какая досада! — сварливо сказал Энси. — До чего ж вам не везет, дорогая. А что с ним такое?

— Сердце, — горестно вздохнула миссис Ривз. — Что-то не в порядке с сердцем. Я должна увезти его заграницу и окружить заботой, но мне бы очень хотелось поехать туда, куда теперь ездят.

— А почему бы вам просто не отправить его заграницу одного? — цинично спросил Энси.

— О, нет, я немогу этого сделать, никак не могу, — сказала миссис Ривз тоном бескорыстного самопожертвования, в то время как перед глазами ее возникло ужасное видение Джона и Марджел, весело и скандально предающихся совместным утехам на каком-нибудь веселом заграничном курорте.

— Но вы никак не можете сейчас уехать, — решительно запротестовал Энси, испугавшись, что легкий заработок может уплыть у него из-под носа. — Как же мы с Игги завершим отделку вашей гостиной?

— А нельзя ли отложить это до нашего возвращения? — робко спросила миссис Ривз. Теперь, в связи с отъездом заграницу, соблазн декорировать гостиную для светских приемов несколько утратил свою притягательную силу. К тому же совесть громко напоминала миссис Ривз, что мистер Ривз еще не поставлен в известность о том, в какую сумму обойдется ему эта реформа, — вернее, о том, что это вообще должно ему во что-то обойтись. Она даже надеялась в душе, что ей удастся убедить Энси отказаться от этой затеи. В этом заблуждении она пребывала недолго.

— Разумеется, нет! — безапелляционно загремел Энси в телефон. — Вы попросили нас об услуге, и мы с Игги уже потратили на это массу времени и денег. Игги отказался от двух других предложений, чтобы посвятить все свое время вам. Право, мне кажется, это крайне нелюбезно с вашей стороны, моя дорогая, особенно после всего, что мы для вас сделали!

Миссис Ривз вздохнула. Как видно, ей уже теперь не отвертеться.

— Но ведь в доме останется прислуга, — попыталась она умилостивить Энси. — Я ее предупрежу, и вы с мистером Самсоном можете приходить в любое время, когда вам будет удобно. Это вас устроит?

— Если бы вы остались, это было бы совсем другое дело, — сказал Энси, с сожалением понимая, что вожделенные даровые ленчи и выпивки исчезают, как мираж. — Неужели вы никак не можете подождать, пока мы все закончим?

— Никак не могу, мы должны уехать как можно скорее.

— Ну что ж, я вижу, вас не переупрямишь, — не слишком любезным тоном заявил Энси. — Но, право же, это очень нехорошо с вашей стороны, моя дорогая, — уезжать в разгар нашей работы.

— Ах, я сама так огорчена, — сокрушенно пробормотала миссис Ривз. — Но что можно поделать, когда человек болен? Все же, прошу вас, скажите, куда бы вы нам посоветовали поехать?

Энси немного помолчал, давая понять, что он размышляет.

— Почему бы вам не отправиться в Канн? — осенило его вдруг. — Бекки собирается туда в августе, и, поскольку эта дурацкая канитель в Испании все еще не кончилась, я, вероятно, направлюсь туда же.

— Вы в самом деле думаете, что это именно то, что нужно? — неуверенно спросила миссис Ривз.

— Безусловно, безусловно, — решительно сказал Энси. — Раньше это был зимний курорт, но теперь все Сливки Общества ездят туда летом. — Не совсем бескорыстные соображения промелькнули тут у него в уме. — Почему бы вам не снять в Канне виллу? Там их сдается очень много, а есть даже с собственными бассейнами. Подумайте, это было бы так мило, дорогая. Вы могли бы пригласить к себе своих друзей и купаться все вместе.

— А эти виллы не очень дорого стоят? — неуверенно спросила миссис Ривз.

— Нет, нет, — безапелляционно заявил Энси. — Каких-нибудь четыре-пять тысяч франков в месяц. Чрезвычайно дешево.

— О-о, — произнесла миссис Ривз, тщетно пытаясь произвести кое-какие вычисления в уме. — Сколько же это получается на английские деньги?

— Всего-навсего двенадцать — пятнадцать гиней в неделю, — небрежно сообщил Энси. — Сущая дешевка, вы понимаете.

— О-о, — снова произнесла миссис Ривз. Быть может, они могли бы сдать на это время свой дом в Мэрвуде? Сущая дешевка?

Наступила пауза.

— Но до августа еще далеко, — сказала наконец миссис Ривз. — Боюсь, что нам будет там немножко одиноко без вас и Бекки. А нельзя ли тем временем поехать куда-нибудь еще?

Энси, казалось, снова принялся размышлять.

— Вы можете поехать в Венецию, — сказал он бодро. — Конечно, после того как Италия стала так по-свински относиться к нам, туда уже не очень-то ездят. Но летом Лидо все-таки довольно модное место. И, мне кажется, кое-кто еще ездит в Венецию. Я слышал, что у них там очень обаятельные гондольеры. Пожалуй, это было бы как раз то, что нужно: сначала поехать в Венецию, а затем — на Ривьеру. Мы можем дать об этом несколько строк в «Пуховочке».

— Ах, это так мило с вашей стороны, — проворковала миссис Ривз. — Я думаю, мы последуем вашему совету.

— Только не застревайте в Венеции надолго, дорогая, — предостерег ее Энси. — Поезжайте пораньше в Канн, снимите хорошую виллу, и мы с Бекки приедем к вам погостить. Это будет прелестно, не правда ли?

— Прелестно, — с некоторым сомнением в голосе подтвердила миссис Ривз. — Большое, большое вам спасибо, Энси. До свидания.

— Не забудьте предупредить вашу прислугу насчет Игги и меня, — торопливо напомнил Энси. — Что? О, конечно. Ну, смотрите, развлекайтесь хорошенько. До свидания, дорогая.

Что могло бы, казалось, быть общего между Гиббоном и мистером Ривзом, однако ученый, написавший историю Римской империи, и наш почтенный коммерсант из Мэрвуда, удалившийся на покой, сошлись в одном: Венеция действительно могла на некоторое время повергнуть человека в изумление.

Гиббон упустил из виду сообщить нам, что именно так его изумило. Мистера Ривза изумили многие и разнообразные явления и предметы. Он был изумлен, обнаружив в Венеции немало улиц и площадей, так как всю жизнь находился под впечатлением, что единственным средством коммуникаций в этом городе являются каналы. В то же время, вопреки всякой логике, он испытал наивное изумление, — не без некоторой примеси самодовольства, — когда его доставили с вокзала в отель не на такси, а в гондоле. Правда, это приятное чувство несколько ослабело, лишь только подошло время платить за проезд, ибо мистеру Ривзу не было известно о существовании официального, изготовленного печатным способом тарифа, а если бы даже он о нем и знал, то все равно не смог бы извлечь из него нужную справку, и гондольер, естественно, заломил с этого английского простака непомерную цену. Почти единственным удовольствием, которое мистер Ривз еще получал от жизни в промежутках между принятием пищи, была возможность расплачиваться за различные предметы и услуги, в сущности не доставлявшие ему никакой радости, но все же он сказал миссис Ривз и Марсель, что, кажется, с него содрали многовато. Будем надеяться, что у гондольера хватило хотя бы здравого смысла с толком использовать перепавшую ему добычу.