— Ты что, не монахиня?

— Я была лишь послушницей, господин.

— Послушница? Звучит как «прислуга».

— И меня выгнали. — печально сказала Мус. — Настоятельнице я не нравлюсь.

— И что. — начал я, но решил, что вопрос задавать незачем.

— Я прислуживаю в большом доме. — все же ответила она. — И я нравлюсь лорду Осферту. — Увидев выражение моего лица, она рассмеялась. — Он бы и хотел, господин, да боится своего Бога.

Я тоже рассмеялся.

— Мужчины глупы. Женщины делают их глупцами.

— В этом наше искусство. — улыбнулась она.

— У некоторых женщин — да. — сказал я. — Но жизнь несправедлива. Не все женщины привлекательны.

— Мне говорили, твоя дочь была красавицей.

Я улыбнулся. Отчего-то разговор с Мус о Стиорре не причинял боли.

— Да, Она была темноволосая и высокая, совсем не похожа на тебя. Суровая красота.

— Мне жаль, господин.

— Это рок, Мус, судьба. — Я отхлебнул из фляжки и нашел вино Осферта кислым. — Значит, теперь ты служанка?

— Я присматриваю за служанками на кухне и в главном зале. — сказала она. — и пришла попросить об одолжении.

— Проси. — кивнул я.

— К нам тут прибилась девчонка. По-моему, ты ее знал, Винфлед, У нее рыжие волосы.

— Белка. — произнес я.

Мус рассмеялась.

— Правда, похожа. Она и ее муж помогают на кухне.

— Он монах. — сказал я. — и нарушил обеты.

— Правда? — удивилась она.

— Жизни в молитве он предпочел Белкины сиськи.

— Немало монахов наслаждаются и тем, и другим. — равнодушно ответила Мус. — Я хочу, чтобы ты поговорил с Винфлед, господин.

— Я?

— Ты ведь знаешь, что с ней случилось?

— Ее изнасиловали.

— И не раз. — сказала Мус.

У внутренней двери появился Рорик, заметно смущенный присутствием Мус.

— У меня тут сыр и хлеб, господин. — запинаясь, произнес он. — и эль.

— Поставь на стол. — сказал я. — а потом ступай, помой Тинтрига. — Он медлил, глядя на Мус. — Ступай! — Он ушел. — Хочешь сыра? — спросил я Мус.

Она покачала головой.

— Это причинило ей боль, господин.

— Она не первая и не последняя.

— Она кричит по ночам.

— А брат Бедвульф не может ее успокоить?

— Он слаб, господин.

Я фыркнул в ответ.

— Значит, ты хочешь, чтобы я ее утешил?

— Нет. — В словах Мус ощущалась сила. Она выглядела такой красивой и утонченной, но в этом маленьком теле скрывалась основа из стали.

— Так чего же ты хочешь?

— Знаешь, что о тебе говорят?

Я усмехнулся.

— Что я старик. Называют меня Утредэрв — это значит Утред Нечестивый, называют убийцей священников, а еще называют Элдордеофол.

Последнее значило «предводитель демонов».

— А еще говорят, что ты добрый, щедрый и наказываешь насильников.

— Последнее из того, что ты перечислила — правда. — проворчал я.

— Ты даже своим воинам не позволяешь избивать собственных жен.

— Иногда позволяю.

Правда, нечасто, Я наблюдал, как отец бил мою мачеху, и это было не очень приятно. Что же до насилия — я видел, что сделали с дочерью Рагнара и с Хильдой, и мало какое преступление вызывало во мне больший гнев.

— Значит, говоришь, я добрый. — сказал я Мус.

— Нет, я о том, что Винфлед должна знать, что не все мужчины — насильники либо тряпки.

— И я сумею ее в этом убедить? — усомнился я.

— Ты Утред Беббанбургский. Тебя все боятся.

Я опять фыркнул.

— И ты тоже, Мус?

— Я трепещу перед тобой, господин. — улыбнулась она. — Так ты поговоришь с ней?

— В последний раз, когда мы с тобой виделись, Мус. — сказал я. — по крайне мере, до этого года, я грозил спустить с тебя шкуру.

— Я тебе не поверила. Разве ты когда-нибудь стегал кнутом женщину?

— Никогда.

— Значит, я не ошиблась. — сказала она. — Так ты поговоришь с Винфлед?

Я отхлебнул кислого вина.

— Мы уезжаем через два дня, Мус, и я буду занят. — На самом деле никаких особых дел до отъезда У меня не было, разве что дать лошадям отдохнуть, но я представить не мог, что сказать, чтобы помочь этой Белке, да и не хотел ничего говорить. Что я ей скажу? — Ведь она христианка? Так почему бы ей не потолковать со священником? — Мус ответила на это презрительной усмешкой. — Или с тобой? — предложил я.

— Со мной она говорила, Я думаю, ей будет полезно поговорить с тобой.

Теперь настал мой черед усмехнуться.

— Я ухожу в Эофервик, Мус. В Эофервик и Веббанбург, Я еду домой.

— Я так не думаю, господин. — спокойно возразила Мус.

— Не думаешь? — сначала мне показалось, что я не расслышал, а потом я просто пожал плечами. — Не важно, что ты думаешь, Мус, Я должен уходить. Мне нужно найти Сигтрюгра, Я не хочу тратить время зря, так что поверь, мы уйдем в Эофервик.

— Тогда, господин, ты не найдешь там короля Сигтрюгра, поскольку его вызвали в Тамворсига.

Я вытаращился на нее.

— Вызвали?

— Пригласили, господин.

— Сигтрюгра в Тамворсига?

Это мерсийский бург, любимый город Этельфлед, где сеть дворец, достойный самого короля.

— Откуда ты знаешь? — спросил я, не в силах поверить в такую новость.

— Я служу в главном доме. Ты не поверишь, сколько мы слышим. Мужчины замечают пае, лишь когда мы их обслуживаем, и не только поднося еду и эль.

— Кто его пригласил? — спросил я, хотя понимал, что уже знаю ответ, Тамворсига, как и Глевекестр, Винтанкестер или Луплен — один из немногих бургов, где короли могут жить с подобающей роскошью.

— Король Эдуард, конечно. — ответила Мус. — Он хочет, чтобы король Сигтрюгр присутствовал на Пасхальном витане. Поэтому тебе придется остаться как минимум на неделю, и у тебя будет время поговорить с Винфлед.

Я с ворчанием поднялся на ноги. Ну какова наглость Уэссекса! Единственная причина, по которой Эдуард пригласил на витан Сигтрюгра, это потребовать от него присяги на верность! Унизить его публично, сделать наместником, зависимым королем!

— Он не поедет! — гневно заявил я.

— Эдуард?