Что вызвало очевидный вопрос: почему они были такими крошечными? У Нопчи имелась гипотеза. Помимо познаний в шпионаже, лингвистике, культурной антропологии, палеонтологии, мотоциклах и интригах барон оказался еще и очень хорошим геологом. Он составил карту горных пород, в которых были захоронены окаменелости динозавров, и определил, что они образовались в реках из песчаников и аргиллитов, которые осели либо в руслах рек, либо по берегам, когда реки разливались. Под этими породами были другие слои, образовавшиеся в океане, — тонкозернистые глины и сланцы со множеством микроскопических окаменелостей планктона. Нопча вычислил площадь речных отложений, определил границу между речными и океанскими слоями и понял, что его поместье было частью острова, который поднялся из воды в конце мелового периода. Мини-динозавры жили на небольшом участке суши примерно в 80 000 км 2, размером с Гаити.

Возможно, предположил Нопча, динозавры были маленькими, так как жили на острове. Предположение основывалось на теории, которую как раз в то время выдвинули некоторые биологи на основании исследований современных островных животных и находок каких-то странных мелких окаменелостей млекопитающих на островах Средиземного моря. Теория гласила, что острова сродни лабораториям эволюции, где не действуют обычные законы, управляющие большими землями. Острова находятся далеко в море, поэтому только случайность определяет, какие виды попадут на них, принесенные ветром или приплывшие на бревнах. На островах меньше места, соответственно, меньше ресурсов, поэтому некоторые виды не могут вырасти большими. А так как острова не сообщаются с материком, растения и животные развиваются в изоляции, их ДНК отрезана от ДНК континентальных собратьев, и каждое вырожденное поколение островитян становится все более иным, все более своеобразным. Вот почему, подумал Нопча, его островные динозавры были такими крошечными и странными.

Позднейшие исследования подтвердили правоту Нопчи, и его карликовые динозавры теперь считаются ярким примером «островного эффекта» в действии. В других отношениях судьба была к нему не так благосклонна. Австро-Венгрия проиграла Первую мировую войну, и Трансильванию отдали одному из победителей, Румынии. Нопча потерял все земли и замок, а бессмысленная попытка вернуть имение закончилась тем, что толпа крестьян избила его и оставила умирать у дороги. Чтобы продолжить жить на широкую ногу, денег не хватало, и Нопча неохотно возглавил Венгерский геологический институт в Будапеште. Однако бюрократическая жизнь была не для него, и он уволился. Нопча продал все свои окаменелости и переехал в Вену с Додой, обездоленный и снедаемый меланхолией, которую сегодня мы, вероятно, назвали бы депрессией. В конце концов он не выдержал. В апреле 1933 г. бывший барон подсыпал любовнику снотворное в чай. Когда Дода уснул, Нопча пустил в него пулю, а затем направил пистолет на себя.

Трагическая гибель Нопчи оставила одну тайну. Барон разгадал загадку островных динозавров, и он знал, почему они оказались маленькими, но почти каждая найденная им кость, будь то завропод, утконос или бронированный анкилозавр, принадлежала растительноядному животному.

Он понятия не имел, какие хищники бродили по его миниатюрному зверинцу. Были ли это причудливые версии тираннозавров или кархародонтозавров, которые правили островом, возможно перебравшись с континентов? Другие хищники, столь же малорослые? Или, может быть, плотоядных вообще не было — растительноядные животные могли уменьшаться в росте, потому что на них никто не охотился.

Для решения этого вопроса понадобились 100 лет и еще один примечательный персонаж, скроенный из того же материала, что и Нопча. Матиас Времир, также человек энциклопедических знаний, знаток многих языков и путешественник, который отправляется в дальние края с одним лишь рюкзаком за плечами. Насколько я знаю, он никогда не был шпионом, но за много лет объездил всю Африку, работая на нефтяных платформах и разыскивая новые буровые площадки. Теперь Матиас управляет собственной компанией в родном городе Клуж-Напока, проводит экологические исследования и дает геологические консультации по строительным проектам. Он много чем занимается: катается на лыжах, изучает карпатские пещеры, сплавляется на байдарке по Дунаю и занимается скалолазанием, нередко вместе с женой и двумя взрослыми сыновьями (в этом они с Нопчей отличаются). Высокий и жилистый, с длинными рокерскими волосами и пронзительным волчьим взглядом, Матиас строго блюдет личный кодекс чести и не особенно любит дураков (вернее, вообще не любит), но уж если удастся заслужить его симпатию и уважение, он с вами и в разведку пойдет.

Я его очень люблю. Окажись я в реальной опасности, где-нибудь в богом забытом уголке планеты, хотел бы видеть рядом именно его, ведь я знаю, что могу доверить ему жизнь.

У Матиаса много талантов, но лучше всего он находит динозавров. Как и у моего друга Гжегожа из Польши, который нашел следы первых динозавроморфов, у Матиаса лучший нюх на окаменелости среди всех, кого я когда-либо знал. Ему это так легко дается; когда мы идем по Румынии, я весь увешан дорогим полевым снаряжением, а Матиас в шортах, с сигаретой в зубах, и именно он первым замечает хорошие окаменелости. А ведь это не так-то просто. Матиас беспощаден к себе: ради окаменелостей он может перейти вброд ледяную реку среди зимы, спуститься с 30-метрового обрыва или забраться в самую узкую и глубокую пещеру. Однажды я видел, как он пробирался через пороги со сломанной ногой, потому что заметил окаменелую кость на противоположном берегу.

На той же самой реке осенью 2009 г. Матиас сделал самое важное открытие в жизни. Он исследовал окрестности с сыновьями и увидел несколько белых камней, торчащих из ржаво-красных скал на берегу чуть выше уровня воды. Кости. Он достал инструменты и поскреб мягкую глину — показались еще кости: конечности и туловище зверюшки размером с пуделя. Волнение быстро сменилось страхом: местная электростанция скоро должна была слить массу воды в реку, и бурный поток наверняка смел бы кости. Поэтому Матиас работал быстро, но с хирургической точностью, и вырезал скелет из его гробницы возрастом 69 млн лет. Он привез скелет в Клуж-Напоку, убедился, что тот надежно сохранен в местном музее, и затем начал выяснять, что это такое. Это явно был динозавр, но ничего подобного в Трансильвании раньше не находили. Взгляд со стороны казался не лишним, поэтому Матиас отправил электронное письмо палеонтологу, который раскопал и описал множество позднемеловых динозавров: Марку Нореллу, куратору динозавров в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке, парню на должности Барнума Брауна.

Как и я, Марк получает много электронных писем от случайных людей, которые просят идентифицировать окаменелости. Часто это просто деформированные куски камня или бетона. Но когда Марк открыл письмо Матиаса и скачал прикрепленные фотографии, он был ошарашен. Я знаю, потому что присутствовал там. В то время я был аспирантом у Марка и писал диссертацию по генеалогии и эволюции теропод. Марк пригласил меня в свой кабинет — величественное помещение с видом на Центральный парк — и спросил, что я думаю о загадочном послании, которое он только что получил из Румынии. Мы оба согласились, что кости походили на тероподовые, а немного углубившись в тему, выяснили, что в Трансильвании никогда не находили хороших скелетов хищных динозавров. Марк ответил Матиасу, они подружились, и через несколько месяцев мы втроем оказались в холодном февральском Бухаресте.