Во-первых, на дальних полосах то и дело взлетали и садились самолеты, на этой же полосе никакого движения. В то же время полоса явно не заброшенная – она содержится в идеальном порядке, по ней ползала уборочная машина, с озабоченным видом сновали служащие. Кроме того, на шоссе, которое ведет к первому и второму терминалам, всегда полно машин и микроавтобусов, к этой же части вела совершенно пустынная дорога, перегороженная шлагбаумом в том месте, где она отходила от Пулковского шоссе.

– Все ясно, – проговорил дядя Вася, передавая мне бинокль, – это спецполоса.

– Это еще что такое? – спросила я.

– Ну что тут непонятного? Полоса, предназначенная только для специальных самолетов. Правительственных бортов и личных самолетов разных особо важных персон…

– Вот тут наверняка Татьяна и засекла Габраилова!

– Ну, положим, он куда-то улетал или, наоборот, откуда-то возвращался. Что в этом такого криминального?

– Не знаю, – честно призналась я, – и не узнаю, пока не проникну в этот спецаэропорт!

– Ну, тезка, ты даешь! – нахмурился дядя Вася. – Как ты себе это представляешь? Это же особая зона, она наверняка очень тщательно охраняется.

– Ну да, охраняется, – вздохнула я. – Но наверняка в любой охране можно найти лазейку. Только уж здесь вы с Бонни не вмешивайтесь, вы мне будете только мешать.

Дядя Вася только покачал головой. Спорить со мной он не стал – понял по моему тону, что это бесполезно.

Он высадил меня на шоссе метрах в ста от поворота на спецдорогу и отъехал подальше. В машине я навела макияж поярче и начесала волосы. Еще расстегнула курточку, чтобы был виден сильно обтягивающий яркий свитерок. И теперь я с самым легкомысленным видом зашагала по шоссе к шлагбауму.

Со стороны города показалась машина, серый «Фольксваген». Он начал притормаживать и обозначил правый поворот, то есть явно направлялся туда же, куда я. Я остановилась на обочине и подняла руку.

«Фольксваген» остановился, из него выглянул круглолицый парень лет двадцати пяти. Из кабины несся оглушительный шансон.

– Тебе куда? – спросил он, окинув меня заинтересованным взглядом.

– Туда же, куда и тебе! – ответила я, играя глазами. – Я на спецтерминале в кофейне работаю.

– А что-то я тебя раньше не видел!

– Так я только второй день работаю. Заходи, я тебе такой кофеек сварю – закачаешься!

– А как ты на шоссе одна оказалась?

– Да подвез водила до первого терминала, а дальше ему не по пути, вот и пришлось пешком топать. Хорошо вот, тебя встретила, а то так бы и пришлось всю дорогу ноги сбивать.

– Такие ноги жалко! – проговорил он со знанием дела и открыл дверцу. – Ну ладно, садись! Только кофе с тебя!

– Заметано! – Я села на пассажирское место, достала косметичку и принялась подкрашивать губы под оглушительные звуки шансона.

– Ты мое мое! – выводил исполнитель хриплым проникновенным голосом. – Я твое твое!

– О, это моя любимая! – оценила и прибавила звук до максимума.

– Да? И моя тоже! – оживился парень. – Тебя как зовут?

– Вероника! – быстро выдала я.

Чтобы перекричать оглушительную музыку, нам приходилось сильно повышать голос.

– А меня – Толик!

Кто бы сомневался…

Машина свернула с шоссе и подъехала к шлагбауму. Слева от него стояла застекленная будка охранника. Прежде чем мы поравнялись с ней, я уронила помаду и нагнулась, чтобы поднять ее.

Машина затормозила, водитель опустил стекло и подал охраннику пропуск.

– Привет, Толян! – прокричал тот, пытаясь перекрыть шансон. – Ты сегодня во вторую смену?

– Ага! – ответил тот невпопад. – «Хонда» в ремонте, мне Вадик свой «Гольф» дал! А это девчонка из кофейни…

– Поезжай! – крикнул охранник, ничего не расслышав. – Ты бы музыку убавил, а то ни черта не слышно…

– Ладно, на обратном пути тебя подхвачу! – проговорил водитель снова невпопад и нажал на газ.

Как только пост охраны остался позади, я выпрямилась, держа в руке помаду:

– Вот, нашла! Может, немножко убавить звук?

– Да ты же сама прибавила. – Толик пожал плечами, но повернул ручку громкости.

– Слушай, ты высади меня, немножко не доезжая входа, – попросила я, увидев впереди приближающееся здание терминала. – Мне позвонить нужно…

– Да позвонить можно и изнутри, – отозвался Толик.

– Внутри прием плохой.

– Ну, как хочешь, – он затормозил и открыл дверцу. – В общем, я к тебе через полчасика забегу!

– Заметано! – отозвалась я и медленно двинулась в сторону терминала.

Как только «Фольксваген» скрылся за углом здания, я сменила направление.

Еще издали я увидела в стене здания неприметную дверь с табличкой «Вход воспрещен». К ней-то я сейчас и направилась.

Понятно, что дверь была заперта, но на такой случай дядя Вася снабдил меня универсальной отмычкой. Я достала этот замечательный инструмент, но не успела им воспользоваться.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась классическая уборщица в синем халате, с резиновым ковриком в руках.

Она вытряхнула этот коврик, выпрямилась и остановилась на пороге подышать свежим воздухом.

Я подскочила к уборщице.

На кармашке ее халата был приколот пластиковый бейдж с именем и должностью: «Романова Валентина. Специалист по уборке помещений».

– Тетя Валя, – пролепетала я испуганным голосом, – можно я здесь пройду? А то я на смену опоздала, Лев Сергеич будет ругаться! Он на меня еще за вчерашнее сердит!

– Да проходи, девонька! – милостиво разрешила уборщица. – Мне не жалко…

Я юркнула в дверь, а она проводила меня удивленным взглядом и протянула:

– Кто такая? И кто такой Лев Сергеич?

Впрочем, меня это уже не интересовало.

Я крадучись шла по длинному коридору, в который выходили многочисленные двери.

Я подергала одну дверь, другую, но все они были заперты.

Конечно, можно было воспользоваться отмычкой, но для начала хотелось бы знать, за какую дверь приниматься. Не хотелось бы тратить время и рисковать головой из-за подсобки или склада невостребованного багажа.

Коридор сделал поворот. Я вышла из-за угла и оказалась в просторном зале.

Зал был похож на обычный зал отлета в аэропорту – светящееся табло на стене, кафе в углу. Только в обычном аэропорту не протолкнешься от людей, а в этом зале пассажиров вообще не было, только шли по своим делам несколько человек в летной форме. Кроме того, на электронном табло горели всего две надписи, причем обе совершенно непонятные – ни пункта назначения, ни названия авиакомпании, только какие-то буквы и цифры да справа – время вылета.