Другие сообщества возникали прежде всего как светские учреждения; принадлежать к тому или иному из них значило занимать определенное место в свете. Когда к ним принадлежали государь или члены его семьи, ясно, что это счастье распространялось на всю общину. Уставы таких сообществ предусматривали чаще всего, помимо вступительного взноса, шефство над одним или несколькими собратьями, что придавало кооптации в них определенную избирательность. Зато братства флагеллантов не имели успеха в Париже: как и высшие церковные власти, руководство столицы остерегалось чрезмерного покаяния, на котором был основан успех этих итальянских братств. Но благотворительные общества, основывавшие и содержавшие больницы, были могущественны и активно действовали в столице: помогали бедным, принимали паломников и странников, хоронили мертвецов, найденных на улице. В подобные объединения входили богатые буржуа, дворяне и самые неприметные люди. Такие связи накладывали отпечаток на их повседневную жизнь.

Юридические рамки, задаваемые уставами, конфликты и правонарушения всякого рода, заставляющие жителей столицы предстать перед судом Шатле, перед парламентом или попросту перед судом сеньора, сообщают сведения об истории парижан, но плохо освещают течение их повседневной жизни, оставляя в глубокой тени большую часть населения. Однако такие документы содержали ссылки на мелкие подробности, объединяя и сопоставляя которые, можно несколько восполнить пробелы.

Так, семейная жизнь мало представлена в источниках, поскольку считается обыденным делом, а потому не заслуживает внимания хронистов и составителей документов, или же чересчур личным, чтобы излагать ее на бумаге. Разумеется, такой перекос в информации мешает исследованию, скрывая глубинные перемены в повседневной жизни семейного круга. В конце Средневековья силы, сплачивавшие объединения людей, наверняка ослабли. Потрясения, связанные с войнами и кризисами, заставили принять то, что уже частично осуществилось на практике: предоставить место личностям и их инициативе. Нужно уточнить еще много моментов, чтобы представить различные образы жизни, их преемственность и изменения. Чувствуется, что манера жить, работать и отдыхать, выполнять религиозный долг и свои общественные обязанности, — все эти грани повседневной жизни частично от нас ускользают за неимением достаточного количества прямых свидетельств.

Этот подход можно дополнить взглядом под иным углом зрения, освещающим роль религии в повседневной жизни, иначе рассмотреть связи между частным и общественным, чтобы понять, как сочетались или противоречили друг другу социальные требования и необходимые изменения: как сохранить иерархию, установленную Богом, как узнать, каково твое место в этом мире, чтобы не лишить себя шансов на спасение, но и как принять перемены, связанные с бедами и испытаниями, ниспосланными Богом грешным людям? Еще не идет речи о том, чтобы собрать все это воедино, однако объединить некоторые подтвержденные документами части все же можно. Отношения между частным и внутренним, с одной стороны, и внешним, чуждым или общественным, с другой — полезный инструмент, чтобы хоть частично изучить эти реалии.

В повседневной жизни перемешаны все аспекты, различаемые историей, вот почему обычное и привычное порой проникает в архивы, расцвечивает образы, рассказы, посвященные совсем другому. Чтобы упорядочить наше исследование, мы начнем с материальной основы — дома, попытаемся понять, как в нем жили, как работали, и таким образом выделить область отношений с внешним миром и частной средой. Движимое имущество, инструменты и утварь также сообщают сведения о материальных аспектах быта.

Затем мы обратимся к повседневным заботам и нуждам большинства жителей: питание, одежда, развлечения. По ходу сделаем акцент на поведении, жестах, вкусах и верованиях, привносящих краски в привычный мир парижан и парижанок

Определив рамки, очерчивающие область частного и область взаимоотношений с другими людьми, мы зададим направление для размышлений.

Граница между религиозным миром и миром светским строго соблюдается, поскольку того требует Церковь. В столице общинный мир обители, монастыря (мужского или женского) достаточно хорошо известен, но он интересует лишь очень небольшую часть населения. Мы уже знаем, что парижские религиозные учреждения не слишком отличались от прочих монастырей, разве что были более многочисленны и в них проживали более крупные общины. Их образ жизни строго регламентирован и не допускает никакой парижской специфики, напротив, основывается на подчинении долгу, на общей и контролируемой ответственности. Тем не менее наличие в столице университета послужило толчком к основанию благотворительных учреждений для студентов, и коллежи взяли за образец общие нормы совместного проживания в обители или монастыре.

Миряне знали о таком образе жизни, они могли восхищаться им или критиковать его, но знали, что эти правила жизни — не для них. Поскольку миряне составляли основную массу населения, то именно они, изменяя или приспосабливая свой способ существования, произвели в нем важные перемены. В результате личность получила относительную свободу, ее запросы обрели большую силу (такие явления часто отмечались в истории конца Средневековья). Миряне стремились к религиозной жизни, менее подчиненной духовенству; индивидуумы в светском мире требовали для себя большей независимости, поскольку очень часто обстоятельства вынуждали их выпутываться из сложных ситуаций самостоятельно и начинать жизнь с нуля. Такие проблемы возникали не только в Париже, но огромный город конечно же чаще рождал их. Вот почему мы рассмотрим лишь образ жизни мирян, ведь светская жизнь — главный удел бренного мира.

В первую очередь важна материальная обстановка. Изучение домов, в которых живут семьи, задаст первые характеристики, которые, однако, надлежит тщательно исследовать, поскольку архивы предоставляют интересные и точные сведения.

Диапазон жилищного фонда столицы чрезвычайно широк.

Внутреннее убранство королевских и княжеских резиденций, жизнь двора, ближний круг, жизнь чиновников и королевских слуг недоступна и неизвестна большинству парижан. В XV веке, когда государь уже больше не проживал в своей столице, двор и мир большой политики почти совсем исчез с привычного горизонта жителей покинутого мегаполиса. Однако богатство и роскошь королевского двора наложили глубокий отпечаток на жизнь в Париже. Ибо король и его окружение не замыкались в особом мире, не показывали связи с городом и его населением. Для этой богатой и расточительной (положение обязывает) клиентуры трудилась целая армия ремесленников и художников. Это обстоятельство в значительной степени обусловило художественное значение Парижа, и ореол высокого искусства ярко освещал и сам город, и горожан. Количество и качество парижских ремесел — связанная с этим черта, сохранявшаяся еще долго по прошествии Средних веков. Накопленные знания и навыки, технический прогресс (в частности, в области строительства и оборудования домов) приживались здесь раньше и распространялись лучше. Все это придавало столице лучшее, чем в других городах, качество жизни, что вызывало у парижан законную гордость, как говорится в литературных источниках XIV века, или тщеславие, как скажут некоторые авторы эпохи Возрождения — например Рабле.