— Да уж, — согласился его двоюродный брат. — Надеюсь, мы не нарвемся на настоящих морских разбойников, когда двинемся к Эвбее.

— Да не случится такого! — воскликнул Менедем и сплюнул в подол туники, чтобы отвратить беду.

Так же поступил и Соклей. Менедем улыбнулся. Хоть Соклей и считал себя философом, временами он мог быть таким же суеверным, как и любой моряк.

Соклей слегка смущенно кашлянул. Да, он становился в море суеверен, но, в отличие от большинства моряков, чувствовал себя из-за этого не в своей тарелке.

— Вот и еще одна ночь пройдет на борту. — Похоже, он искал повод перевести разговор на другую тему.

В Панормосе не было родосского проксена. На взгляд Менедема, здешнее селение вообще едва ли можно было считать полисом.

— Нам, вероятно, лучше остаться тут, а не высаживаться на берег, — сказал он.

— Я тоже так думаю. — Соклей бросил на Менедема лукавый взгляд. — Однако на борту «Афродиты» не будет девушек.

— Все равно любая девушка в таком болоте, как Панормос, наверняка оказалась бы уродиной, — ответил Менедем.

Он расстелил гиматий на палубе юта, лег, завернулся в него и уснул.

Когда он проснулся, Соклей храпел рядом.

Менедем встал и помочился в море.

Небо светлело, приближался восход.

Диоклей тоже уже проснулся; он оглянулся через плечо, сидя на скамье, на которой ночевал, и помахал Менедему, а тот кивнул в ответ.

Менедем дал морякам поспать до тех пор, пока розовоперстая Эос не поднялась над морем. Потом те, кто уже проснулся, разбудили спящих.

Все позавтракали хлебом, маслом, оливками и луком и двинулись на северо-запад к Эвбее; Диоклей задавал ритм гребли.

В прошлом году «Афродита» проплыла мимо Делоса, направляясь на мыс Тенар. Теперь она оставила позади священный остров и его ничем не примечательного соседа, направляясь к Теносу и Андросу.

Не успело судно подойти к Теносу, одному из самых больших островов в Кикладском архипелаге, как Менедем сказал Диоклею:

— Останови ненадолго гребцов.

— Хорошо, шкипер, — ответил келевст и крикнул команде: — Стой!

Гребцы, сидевшие на веслах по восемь человек с каждого борта, перестали грести и вместе с остальными моряками выжидательно оглянулись на Менедема.

— Пришло время раздать оружие, — сказал тот. — Что-то у меня возникло нехорошее предчувствие. А если мы будем готовы к беде, то, может, и сумеем в нее не попасть.

— Золотые слова, — сказал Диоклей.

Мужчины повесили на пояс мечи, прислонили копья и дротики к своим банкам или пристроили их там, откуда оружие можно было схватить в любую минуту.

Менедем тоже положил рядом с собой на юте лук и колчан, полный стрел. В случае чего он сможет натянуть тетиву и начать стрелять буквально через несколько биений сердца.

— Аристид, иди вперед, — скомандовал он. — Я хочу, чтобы наш лучший впередсмотрящий был на носу.

Остроглазый моряк помахал капитану рукой и поспешил на бак.

Менедем кивнул Диоклею.

— Всё в порядке. Мы можем снова двигаться.

— Риппапай! — выкликнул келевст. — Риппапай!

Весла врезались в голубую воду Эгейского моря, торговая галера скользнула вперед.

Соклей снова взошел на приподнятую палубу юта. На бедре его висел меч, однако в таком виде тойкарх ухитрялся выглядеть глупо, как актер, исполняющий роль, которую не отрепетировал.

— В Афинах говорят, что, когда люди нервничают, они принимают каждый отдаленный мыс за пиратский корабль, — сказал он.

Менедем не захотел вступать в спор.

— Судя по тому, что я слышал, в Афинах вообще мало чем занимаются, кроме как говорят, — ответил он. — Скажи, почтеннейший, сколько в Кикладском архипелаге островов?

— Некоторые считают, что двенадцать, другие — что пятнадцать, — сказал его двоюродный брат.

— Вот и я слышал нечто в этом роде, — согласился Менедем. — Но когда люди пересчитывают острова, учитывают ли они скалы вроде той, что сейчас виднеется впереди? — Он указал на островок ровно таких размеров, чтобы на нем могло вырасти несколько кустов.

— Наверняка не учитывают, — ответил Соклей, как будто участвовал в философской дискуссии.

Но сейчас речь шла о насущных вещах, а не о философии. Когда на кону стоят твоя свобода и жизнь, тут уж не до пустых слов.

— Могут ли пираты спрятаться за той проклятой скалой и внезапно выскочить из укрытия при виде проходящей мимо торговой галеры? — спросил Менедем.

— Да, без сомнения. — Соклей засмеялся. — Я говорю как один из партнеров, подающих в диалоге реплики Сократу, верно?

— Вообще-то мне подумалось то же самое, — сказал Менедем. — Но тебе лучше знать, без сомнения. Только это не так уж важно. Главное, что ты понял мой довод.

Соклей положил руку на рукоять меча и, хотя вид у него все еще был не слишком воинственным, спросил:

— Разве я носил бы меч, если бы не понял?

Ни гемолия, ни пентеконтор не появились из-за скалы. Но впереди лежал еще один островок, всего в пятнадцати или двадцати стадиях отсюда, а за ним вставал Тенос, чей зазубренный западный берег мог предоставить грабителям множество тайных укрытий.

Полис Теноса, как и полис Панормоса, едва ли заслуживал такого названия. У него не было флота, о котором стоило бы говорить, и он даже не пытался сдерживать пиратов. Андрос, следующий остров к северо-западу, мог сойти за близнеца Теноса. А пиратский корабль, стоя у Сироса, к западу от Аттики, легко сумел бы заметить приближающуюся «Афродиту», вырваться из укрытия и пуститься за ней в погоню.

— Не только Аристид, стоящий у форштевня, все мы должны держать глаза широко раскрытыми, — сказал Менедем. — Потому что все мы дорого заплатим, если не будем этого делать.

— Да, наверняка, — ответил Соклей.

Менедем нахмурился.

Теперь ты говоришь «наверняка». Но только что толковал о нервных афинянах и о том, что им мерещится с перепугу.

— Тебя нервным никак не назовешь, и к тому же ты родосец, а не афинянин, так какое отношение имеет к тебе поговорка?

Менедем подумал немного и решил, что Соклей говорит всерьез.

«Может, я зря к нему придираюсь и мой братец вовсе не собирался затеять спор, — подумал он. — Кто его разберет».

И все-таки Менедему было трудно поверить в такое; скорее всего, Соклей просто искал легкий способ вывести его из себя.

Акатос проскользил по водной глади мимо города на Теносе, мимо великого храма Посейдона, расположенного в нескольких стадиях к западу, мимо холмов, поднимающихся за храмом. Ничего страшного так и не случилось. Несколько рыбацких лодок, завидев «Афродиту», устремились прочь; Менедем уже к этому привык. Может, рыбаки разнесут весть о том, что неподалеку нагло плавает пиратская галера.