Я увидел, как водитель повернул голову, словно услышал шум. Только поздно: что-то стукнуло его слева, и он рухнул, как подкошенный. Передняя дверь открылась.

– Руки вверх, быстро!

Я увидел пистолеты. Два. Нацеленные внутрь фургона. Азиат убрал пальцы. Я остался лежать без движения.

За дулами пистолетов я смог рассмотреть знакомые лица и чуть не заорал от радости.

Тириз и Брутус.

Один из белых шевельнулся. Тириз, не раздумывая, выстрелил. Грудная клетка его жертвы будто взорвалась. Человек упал на спину с открытыми глазами. Мертв. Никаких сомнений. Впереди, приходя в себя, застонал водитель. Брутус, не оборачиваясь, двинул его локтем в лицо. Водитель тут же затих снова.

Оставшийся белый поднял руки вверх. Мой восточный палач даже не изменил выражения лица и глядел на все происходящее как бы издалека, не поднимая и не опуская рук. Брутус сел на место водителя и включил зажигание. Тириз направил пистолет прямо на азиата.

– Снимите с него наручники, – приказал он.

Белый посмотрел на азиата. Тот кивнул. Белый освободил меня. Я попытался сесть. Ощущение было такое, словно внутри у меня что-то разбилось и острые осколки вонзились во внутренности.

– Все нормально? – спросил Тириз.

Я ухитрился кивнуть.

– Укокошить их?

Я повернулся к белому:

– Кто вас нанял?

Белый опять взглянул на азиата. Я сделал то же самое.

– Кто вас нанял? – повторил я ему свой вопрос.

Азиат наконец улыбнулся, что, впрочем, не изменило выражения его глаз. И снова все случилось очень быстро.

Я не успел заметить, когда желтый Терминатор поднял руки. Лишь ощутил, как он схватил меня за шкирку и кинул прямо на Тириза. Я взвился в воздух, отчаянно лягаясь ногами, будто это могло остановить мое тело. Тириз осознал, что происходит, но отодвинуться уже не смог. Я приземлился прямо на него и попытался как можно скорее откатиться в сторону. Но к тому времени, как мы распутались, азиат уже испарился, скрывшись через боковую дверь.

– Чертов Брюс Ли, весь на стероидах, – сказал Тириз.

Я снова кивнул.

Водитель опять завозился. Брутус занес кулак, однако Тириз остановил его.

– Эти двое не знают ни хрена, – сказал он мне.

– Я понял.

– Пришить их, или пусть гуляют?

Как будто это было одно и то же, вроде как монетку кинуть.

– Пусть гуляют, – решил я.

Брутус доехал до безлюдного квартала, видимо, где-то в Бронксе, я точно не знаю. Оставшийся в живых белый выскочил сам, второго, вместе с водителем, выволок Брутус и бросил у обочины, как старый хлам. Мы двинулись дальше. Несколько минут все молчали.

Тириз закинул руки за голову и развалился на сиденье.

– Здорово, что мы поблизости ошивались, а, док?

В ответ на это «заявление тысячелетия» я смог только кивнуть.

Результаты экспертиз хранились в архиве в Лэйтоне, Нью-Джерси, недалеко от границы с Пенсильванией. Специальный агент Ник Карлсон прибыл туда в нерабочее время. Он жутко, до зубовного скрежета, ненавидел склады. Открыты круглые сутки, никакой охраны, только маленькая камера на входе… Одному Господу известно, что могут скрывать эти бетонные стены. Карлсон знал о наркотиках, деньгах и контрабанде всех сортов и, честно говоря, мало переживал по этому поводу. А вот один случай врезался ему в память: несколько лет назад в таком вот здании заперли похищенного нефтяного магната. Человек задохнулся. Карлсон присутствовал при обнаружении тела. С тех пор, оказываясь на складе, он опасался, что где-то здесь, всего в метре от него, томятся несчастные пленники, потерянные, прикованные наручниками, тщетно взывающие о помощи.

Люди часто говорят о жестокости этого мира. Они даже не подозревают, насколько он жесток на самом деле.

Тимоти Харпер, окружной медэксперт, вышел из похожего на гараж помещения, держа в руках коричневый, перетянутый резинкой конверт. На конверте стояло имя Элизабет Бек.

– Нужно расписаться, – сказал он Карлсону.

Карлсон послушно подписал разрешение.

– Бек не сказал вам, зачем ему эти документы?

– Он назвался безутешным супругом, говорил что-то о фотографиях, больше ничего… – Харпер пожал плечами.

– А о вскрытии он вас расспрашивал?

– Так, задавал какие-то общие вопросы.

– Какие именно?

Харпер поразмыслил немного.

– Спрашивал, помню ли я, кто именно опознал тело.

– А вы вспомнили?

– Сначала – нет, потом – да.

– И кто же?

– Отец убитой. Потом Бек спросил, много ли ему понадобилось времени.

– Кому? На что?

– Отцу, на опознание.

– Странный вопрос. Зачем Беку эта информация?

– Честно говоря, я сам не понял. Он хотел выяснить, как скоро его тесть идентифицировал тело: сразу или через некоторое время.

– Для чего он хотел это выяснить?

– Вот уж не знаю.

Карлсон попытался хоть как-то объяснить услышанное. Не получилось.

– И что вы ему ответили?

– Правду. Что я не помню. Что, вероятно, все было, как обычно, а то бы я насторожился.

– Что-то еще?

– Нет, вроде нет. Послушайте, если мы закончили, мне надо идти – у нас тут двое мальчишек вмазались на «цивике» в телефонную будку.

Карлсон сжал документы в руке.

– Да, – сказал он. – Закончили. Если вы мне еще понадобитесь, где вас найти?

– Я буду у себя в офисе.

* * *

«Питер Флэннери, адвокат» – было набрано выцветшими золотыми буквами на поцарапанной стеклянной двери. В стекле зияла дыра размером с кулак, которую кто-то заклеил скотчем. Судя по виду скотча, лет ему было немало.

Я по-прежнему прятался за козырьком кепки. После «беседы» с азиатом нещадно болели внутренности. Мое имя звучало на всех радиостанциях вкупе с обещаниями каких угодно снисхождений в обмен на явку с повинной. Я официально числился в розыске.

К такому быстро не привыкнешь. И все-таки, несмотря на беды, я чувствовал невероятный подъем, будто все плохое происходило не со мной, а с кем-то лишь смутно мне знакомым. Я, сидящий тут, не переживал. У меня была одна цель – найти Элизабет, остальное казалось нереальным, как в театре.

Тириз вошел со мной. В приемной ожидало около полудюжины человек. У двоих на шеях гипсовые воротники. Еще у одного в руках птичья клетка. Для чего – понятия не имею. Никто не потрудился взглянуть на нас, очередь будто прикинула, стоим ли мы того, чтобы поднять глаза, и решила, что нет, не стоим.