— Я побеседовала еще с одной соседкой. Все то же самое. Но я получила подтверждение показаний экономки относительно семейного распорядка.

— Чудно. Почему бы тебе не подойти поближе и не присесть, Пибоди?

— Нет, спасибо. Хочу размяться.

— Трусиха!

— Не буду спорить. — Ее лицо приняло скорбно-виноватое выражение. — Я ничего такого не делала. Нет, честное слово, я ни в чем не виновата. Просто случайно столкнулась с Мэвис и сказала, что подумываю о наращивании волос, а она схватила этот мяч и рванула прямо к линии ворот.

— И ты не могла перехватить мяч у беременной женщины?

— Она хоть и толстая, но резвая. Не убивайте меня.

— У меня сейчас столько дел на уме, что я не могу планировать еще и твое убийство. Молись, чтобы я и впредь была занята.

Вернувшись в управление, Ева загрузила Пибоди горами информации, которую откопала Надин. «Пусть читает, пока глаза кровью не нальются», — злорадно подумала она.

Стремительно обогнув стол Пибоди, она схватила за ворот Бакстера.

— Ты чего меня обнюхиваешь?

— Пальто. Я обнюхивал пальто.

— Прекрати! — Ева отпустила его. — Ненормальный ублюдок.

— Ненормальный ублюдок — это Дженкинсон.

— Здесь! — как на перекличке отозвался Дженкинсон с другого конца комнаты.

— Если ты не можешь держать свое отделение в порядке, Даллас, как ты сможешь им командовать?

Склонив голову набок, Ева окинула победно улыбающегося Бакстера критическим взглядом.

— Ты когда-нибудь проходил коррекцию лица или тела, Бакстер?

— Моя неотразимая внешность является продуктом исключительно благоприятного сочетания генов. А почему ты спрашиваешь? Что-то не так с моим лицом и телом?

— Я хочу, чтобы ты обратился в клинику Уилфрида Б. Айкона. В штатском. Тебе нужна консультация с их лучшим специалистом по лицевой хирургии.

— А что не так с моим лицом? Женщины тают под лучами моей чарующей улыбки.

— С лучшим специалистом по лицевой хирургии, — повторила Ева. — Я хочу знать в точности, через какой процесс там надо пройти, чтобы получить консультацию. Мне нужны расценки. А главное, мне нужна атмосфера. Хочу знать, в каком они теперь состоянии, когда оба Айкона перекочевали в морг.

— Рад помочь, Даллас, но давай подумаем вот о чем. Кто поверит, что я хочу как-то изменить такое лицо? — Бакстер повернулся боком, задрал подбородок. — Оцени профиль. Он убийственно хорош!

— Испробуй его на женском персонале в клинике. Доложи мне обстановку. Тебе потребуется полный тур по клинике, прежде чем ты доверишь им свое лицо. Что-то в этом роде. Понял?

— Ясное дело. Как насчет мальчугана?

Ева взглянула на офицера Троя Трухарта, сидевшего в своем закутке и занятого бумажной работой. Он все еще был зелен, как весенняя травка, но Бакстер над ним работал.

— Как обстоят дела с его умением врать?

— Есть улучшения.

Ева покачала головой. Трухарт был молод, атлетически сложен и хорош собой. Она решила, что лучше послать в клинику закаленного копа, пусть даже с убийственным профилем.

— Пусть пропустит это мероприятие. У тебя это больше пары часов не займет.

Ева позвонила Фини и предложила угостить его тем, что в столовой управления сходило за ленч.

Они втиснулись в кабинку и оба заказали по бутерброду с эрзац-салями на уже начавшем черстветь ржаном хлебе. Ева попыталась исправить положение, утопив свой бутерброд в горчице нездорового желчного цвета.

— Начнем с Айкона-старшего. — Фини макнул соевую соломку в лужицу жидковатого кетчупа. — Никаких входящих или исходящих звонков накануне убийства на его настольном телефоне в домашнем кабинете распечатал входящие и исходящие с телефона на работе и с сотового. Никаких звонков подозреваемой, исходящих от нее или относящихся к ней. — Он прожевал, проглотил и откусил волокнистой субстанции, заявленной как салями. — Проверил телефоны доктора Уилла. Жена звонила ему по своему сотовому из Хэмптонса около пятнадцати ноль-ноль в день убийства.

— Она об этом не упомянула.

— Ничем не примечательный разговор. Дети в порядке, ели мороженое, друзья зайдут попозже на коктейль. Спросила, обедал ли он, собирается ли отдохнуть. Все.

— Держу пари, он ей сказал, что идет домой и закроется до утра.

— Верно. — Фини макнул в кетчуп еще одну соломинку. — Сказал, что ему надо немного поработать, кое-что закончить, а потом он закроется и ляжет. Он устал, у него болит голова, ему прошлось пройти еще один раунд с тобой. Все логично. Ничего подозрительного.

— Но она узнала о его планах на вторую половину дня. Что еще у тебя есть на папу Айкона?

— Записи о пациентах довольно обширны. У одного из моих ребят есть кое-какая медицинская подготовка. Я бросил его на проверку. Но тут вот какая штука. — Фини запил бутерброд ужасающим суррогатным кофе. — У него есть личная записная книжка, помимо рабочего ежедневника с записью о приеме, который представила секретарша. Обычные записи на память: визит к внукам, цветы невестке, консультация с одним из коллег по клинике, заседание совета директоров. И там есть пометка о встрече с ней. Только одна бук-ва — Д., время, дата. Все остальные записи, будь то встреча с другим врачом или с пациентом, куда полнее. Имя, фамилия, время, дата и какое-нибудь ключевое слово, цель встречи. И так каждый раз, за исключением одного этого случая. И еще кое-что.

— Что?

— Записная книжка рассчитана на год. У нас ноябрь, стало быть, уже одиннадцать месяцев. Все одиннадцать месяцев, если не считать тех редких случаев, когда он уезжал из города по делам или ради удовольствия, вторая половина дня в понедельник, вторник и среду у него свободна. Никаких записей. Ни личных, ни деловых встреч, ни приема пациентов, ничего.

— Я видела это в другой книжке, но там не было записей до начала года. Да, это, безусловно, кое-что. Регулярные занятия, которые он не записывал.

— Такие же регулярные, как ежедневная порция клетчатки. — Фини для наглядности взмахнул очередной соевой соломинкой. — Допустим, ты во что-то ввязался, а человек ты организованный. Ты выкраиваешь для этого один свободный вечер в неделю. Но три вечера каждую неделю, одиннадцать месяцев подряд? Это уже не случайный побочный заработок, это дело жизни.

— Я попрошу тебя расширить поиск, заглянуть поглубже в прошлое. То же самое с Айконом-сыном. Проверь, нет ли у них совпадающих свободных вечеров. И еще я заинтересована в любых упоминаниях о школе и колледже Брукхоллоу. В любых упоминаниях о Джонасе Делькуре Уилсоне и Эмме Хансен Сэмюэлс.

Фини извлек из кармана свою собственную электронную записную книжку и вписал имена.

— Собираешься объяснить мне, в чем дело?