Расследовать вспышку – все равно что собирать мозаику. Или даже десятки перемешанных мозаик. Какие-то детали можно поместить во множество мест. Каких-то деталей не хватает. Иногда приходится складывать картинку, которую ты никогда раньше не видел. А на кону стоят жизни людей. Они будут болеть и умирать, пока ты не справишься с задачей. Удачи – часы тикают.

Согласно официальной версии вспышка тяжелого острого респираторного синдрома, который пронесся по Азии и затронул Северную Америку, началась со случая в китайской провинции Гуандун. В ноябре 2002 года в Первую народную больницу Фошаня поступил больной крестьянин, который вскоре скончался.

Первые признаки связи этой смерти с какой-то более крупной тенденцией появились в тот же месяц, когда канадская Глобальная информационная сеть общественного здравоохранения – система интернет-мониторинга, входящая в состав Глобальной сети оповещения о вспышках болезней и ответных действий при ВОЗ, – обнаружила в гуандунских новостях сообщения о вспышке «необычной болезни дыхательных путей». Эту информацию отправили в ВОЗ, но текст был на китайском языке – в переводе имелся лишь небольшой фрагмент. Английская версия сообщений появится только в конце января, и даже тогда «необычную» вспышку продолжали считать рядовым случаем – каждый день из этой страны с населением почти полтора миллиарда человек поступает не одно предупреждение.

Нельзя сказать, что власти Китая горели желанием сотрудничать с нами. Согласно местному закону о профилактике и лечении инфекционных заболеваний любая такая болезнь являлась государственной тайной до тех пор, пока о ней не «объявит министерство здравоохранения или уполномоченные министерством органы». Таким образом, информация, по сути, замалчивалась. Но еще хуже было то, что власти страны не сумели оценить размеры вспышки и провести тщательное расследование.

Лишь 10 февраля Китай раскрыл карты и сообщил в ВОЗ, что в стране зарегистрировано 305 случаев заболевания (в том числе 105 случаев среди медицинских работников) и пять случаев смерти от атипичной пневмонии – предположительно той самой загадочной болезни. Однако никто не мог подтвердить эту информацию, поскольку не было ясно, с чем конкретно мы имеем дело.

В начале февраля из Гуанчжоу[68] начали поступать СМС-сообщения о «смертельном гриппе». Пытаясь погасить панику, местные СМИ признали существование заболевания и перечислили рекомендуемые «меры профилактики», например проводить дезинфекцию воздуха парами уксуса. Граждане моментально смели с полок аптек антибиотики, противогриппозные средства и уксус.

Позже чиновники заявили, что вспышка в Гуанчжоу достигла пика, но оказалось, что они выдают желаемое за действительное. По их мнению, заболевание было обычной незначительной инфекцией – чем-то банальным вроде заражения микоплазмами[69]. Вскоре появятся сообщения еще о 806 зараженных и 34 смертях. Пройдет много времени, прежде чем эту вспышку свяжут с надвигавшейся бурей.

Девятнадцатого февраля появилась информация о кластере птичьего гриппа H5N1 в Гонконге. Вирус был изолирован у девятилетнего мальчика, отец и сестра которого умерли по неизвестным причинам. Эти случаи заслуживали пристального внимания, поскольку представляли собой заражение зоонозным вирусом, но не были связаны с более крупной вспышкой. Медицинское сообщество пришло к заключению, что разгорается новая пандемия гриппа.

Двадцать первого февраля в Гонконг на свадьбу племянника приехал врач Лю Цзяньлунь, 64 лет, работавший с заболевшими в провинции Гуандун. Он обратился в кабинет неотложной помощи гостиницы «Метрополь». Симптомы респираторного заболевания отмечались у него на протяжении недели, но он чувствовал себя достаточно хорошо для поездки. Вместе с шурином они ходили по магазинам и осматривали достопримечательности. Двадцать второго февраля Лю Цзяньлунь поступил в больницу Куон Ва и был направлен в отделение интенсивной терапии. Врачам он сообщил, что, вероятно, заразился болезнью, которую лечил в Гуандуне, и, скорее всего, не выживет.

На следующий день Джонни Чэнь, сорокасемилетний американский бизнесмен китайского происхождения из Шанхая, покинул свой гостиничный номер, располагавшийся напротив номера доктора Лю на девятом этаже «Метрополя», и отправился в Шанхай и Макао, а затем сел в самолет и улетел во Вьетнам. Двадцать шестого февраля он заболел и поступил во Французскую больницу в Ханое. Мистером Чэнем занялся доктор Карло Урбани, специалист по инфекционным заболеваниям и сотрудник ВОЗ. Он был первым, кто понял, что это не грипп и не простая пневмония, а что-то новое. Доктор Урбани сообщил о необычном респираторном заболевании в ВОЗ и убедил вьетнамских чиновников начать проведение скрининга авиапассажиров.

Тем временем в больнице принца Уэльского в Гонконге стали появляться пациенты – многие из них были медицинскими работниками – с аналогичными симптомами: одышка, лихорадка, изменения на рентгенограмме грудной клетки. Их легкие были заполнены жидкостью, из-за чего воздух не мог поступать в альвеолы – маленькие мешочки, где происходит обмен кислорода воздуха на углекислый газ крови.

Ситуация осложнялась тем, что новая болезнь существенно отличалась от большинства известных нам серьезных заболеваний, таких, например, как Эбола, где инфекция очевидна с первого взгляда, и для распространения нового вируса не требовался близкий контакт. Жертвы занимались своими делами, селились в гостиницах, как Лю Цзяньлунь, летали международными авиарейсами, как Джонни Чэнь. Симптомов еще не было, а люди уже становились носителями вируса и передавали его другим. В результате кластеры начали появляться по всей Азии. Заболевшие люди страдали от лихорадки, сухого кашля и мышечных болей; кроме того, в их крови отмечалось снижение уровня тромбоцитов и лейкоцитов[70]. Затем начиналась двусторонняя пневмония.