– Не уверен, что смогу идти, – простонал Серхио. – У меня и в самом деле… Давай ты просто…

Брат Индрани рывком поднял его на ноги. В груди у Серхио заполыхал фейерверк, и священник испугался, что свалится наземь и забьется в корчах, но вскоре боль поутихла.

– Если сломаны ребра, старайся не нагружать грудину. Сможешь?

– Ты так рискуешь, помогая мне…

Юноша пожал плечами, как будто Серхио озвучил самоочевидное.

– Я в долгу у Индрани. Она могла бы и сама за тобой отправиться, но я, конечно, не позволил бы. Она верит, что влюблена в тебя, священник. Даже сейчас, девять лет спустя. Не знаю, почему, но верит. Вряд ли я когда-нибудь научусь понимать женщин.

Серхио кое-как поставил одну ногу перед другой.

– А что там, за барханами?

– Если несколько добрых и влиятельных людей сдержали обещание, то там, вероятно, больше моих соплеменников, чем ты видел на своем веку. И чутье мне подсказывает, что шутить они не намерены.

Не успели прозвучать эти слова, как что-то рассекло небеса, вырвавшись прямо из-за гребня бархана. Это нечто метило в центральный шпиль храма асимметристов. Похоже, небольшая самонаводящаяся ракета. Выкопанный клановщиками невесть где реликт войн, сотрясавших Марс до и сразу после Синтеза.

Копьевидный шпиль переломился, и огромный наконечник обрушился на землю, безжалостно раскалывая и увлекая за собой каменные фигуры с нижних ярусов.

– Он предрек священную войну, – сказал Серхио. – У него даже было для нее название: джихад.

– Он не ошибся, – кивнул Хайдар. – И это лишь начало.

У «Ангелов праха» забавная история, не имеющая, правда, ничего общего с их сюжетом. Во второй половине девяностых я публиковался в «Interzone» и сумел достичь неплохого темпа – новелла, а то и две в год. Конечно, это грело душу, но все же мое положение оставалось неустойчивым. Нужно было доказать себе, что мое творчество способно заинтересовать и других издателей. А поскольку британский рынок не изобиловал платежеспособными журналами, я подумывал об отправке рукописей в американские. Не помню, специально ли для этого были написаны «Ангелы праха», зато помню, что это первая вещь, предложенная мною не «Interzone». Я послал ее в «Magazine of Fantasy & Science Fiction», но получил довольно любезный отказ, мол, это не совсем то, что нужно. Тогда я обратился в «Asimov’s Science Fiction Magazine», которым тогда управлял многоуважаемый Гарднер Дозуа. Теперь оставалось только ждать.

Прошло три месяца. Согласно редакционным условиям рассмотрения рукописей, автор, не получивший ответа в течение этого срока, мог предположить, что его письмо потерялось на почте. Для надежности я подождал еще, потом сделал новую распечатку и отправил туда же, в журнал Азимова, с сопроводительной запиской – на случай, если рукопись еще не рассматривалась.

И снова ожидание.

В ту пору я жил в летнем домике (не уверен, что это правильная передача сугубо голландского понятия «zomerhuis»). Кирпичный, со всеми удобствами домик находился на заднем дворе хозяйского коттеджа, а почтовый ящик – на улице, и следить за поступлением корреспонденции я не мог. Поэтому вся она проходила через хозяйку, которая отсортировывала мое от своего. Я привык к этому порядку и не ждал от него подвохов. И вот однажды женщина постучалась ко мне и вручила найденное ею письмо. Не в смысле найденное среди почты того дня, а в смысле найденное в процессе весенней уборки территории – на земле под ящиком за несколько месяцев накопилось немало бумаги.

Судя по штемпелю, письмо было отправлено из Америки полгода назад. Я вскрыл конверт дрожащими от волнения пальцами, и предчувствие не обмануло – мне прислали согласие на публикацию и договор. Причем одобрена была первая рукопись, которую я считал потерянной! Это была радость пополам с ужасом, ведь я: а) не поблагодарил редакцию, б) не заключил договор и в) создал путаницу, послав вторую распечатку. Но все закончилось хорошо, и это была не последняя моя вещь, напечатанная Гарднером.

Письмо, найденное при весенней уборке территории, повлияло также на публикацию моего первого романа. Но это уже другая история.

Кстати, «Angels of Ashes» – название песни несравненного Скотта Уокера. Конечно, это случайное совпадение.

Космическая война – дело страшно муторное. Сенсоры дальнего действия «Мышелова» унюхали корыто противника два дня назад, и с тех пор мы только и делали, что подползали к нему на расстояние удара. По мне, так мы опять облажаемся. Да и в любом случае пора линять обратно на Тигровый Глаз. Порядок, топливо и мораль стремительно летят к нулю. Пусть другой «аквариум» чистит сектор.

В общем, еще не вполне очухавшись от сна, я не испытывала особой радости, даже когда «Мышелов» принялся нашпиговывать гущу психогенами боевой готовности. Когда пошел сигнал первичной атаки, я всего лишь остановила нейромульт, от которого балдела («Адские кошки Третьей Солнечной войны», если вам интересно), вылезла из гамака и лениво поплыла к мостику.

– Мусор, – прокомментировала я, взглянув на датчики через плечо Ярроу. – Военные обломки или очередной пустой хондрит. Сто процентов.

– Извини, малышка. Все уже проверено.

– Противник?

– Не-а. Судя по выхлопу, наш корабль. Похоже, украденный. – Ярроу провела рукой в сетке по регалиям, обвившимся вокруг ее шеи. – Ну что, нашивки сейчас будешь брать или когда домой вернемся?

– Думаешь, мы наткнулись на крупную рыбу?

– Да точно тебе говорю.

Я кивнула и подумала, что она, может быть, права. Легко. Дезертир или украденные военные секреты не доберутся до роялистов. За такое можно медаль получить, а то и повышение.

Только вот почему во мне проснулись какие-то дурные предчувствия?

– Ладно, – решила я, надеясь похоронить сомнения в рутине. – Когда?

– Ракеты уже отправлены, но корабль в пяти световых минутах от нас, поэтому кряки достигнут цели часов через шесть. Это если наша добыча не решит бежать и прятаться.

– Бежать и прятаться? Это шутка такая?

– Ага, просто животики надорвешь. – Ярроу увеличивала один из голографических дисплеев, пока тот не повис между нами.

Это оказалась карта Воронки с отмеченными зонами, которые контролировали мы и роялисты. Огромный, медленно вращающийся диск первородного вещества – восемьсот астрономических единиц от края до края. Чтобы пересечь его, свету понадобится целых четыре дня.

Все действие происходило в центре, на расстоянии светового часа от Фомальгаута. Непосредственно вокруг этой звезды находилась лишенная материи пустота, которую мы называли Зоной внутренней очистки. За ней начиналась сама Воронка – богатые металлами дорожки пыли, медленно конденсирующиеся в скалистые шарики. Обе стороны хотели полностью контролировать эти планетоформирующие Зоны кормления – настоящий Клондайк для тех, кто выиграет схватку и сможет начать шахтовые разделы. Вот именно здесь в основном и собирались наши огромные армии ос. Мы, люди – как роялисты, так и стандартисты, – держались дальше – там, где Воронка истончалась до скудного на полезные ископаемые ледяного мусора. Даже погоня за предателем не заставит нас подойти к Зонам кормления ближе чем на десять световых часов, а мы уже привыкли иметь дело с большими пространствами. Кроме самого дезертира, здесь не должно было быть ничего.