— Неплохая имитация, — негромко проговорил я, чтобы вывести спутницу из оцепенения.

— А?.. — Элис вздрогнула. — Ну да, сейчас же ночь.

— Именно. — Я кивнул. — Пойдемте. Только не воткнитесь в стену. Вон, на полу голубые линии светятся.

Пол тоже имитировал истоптанную тяжелыми подошвами скафандров тропу. Иной раз наши дизайнеры все-таки перегибают палку.

У развилки Элис двинулась было направо, но я ее удержал.

— Нам туда, — я махнул рукой в противоположную сторону. — Там тренировочные трассы. Для туристов. Настоящий слалом — для опытных лыжников.

— Я каталась на лыжах, — несколько высокомерно сообщила Элис, однако покорно свернула налево. — В Колорадо.

— Плохо, — безмятежно отозвался я. — Сам не проверял, но знающие люди говорили, что такой опыт хуже, чем никакого.

В выходном куполе мы провозились с четверть (весьма приятную для меня) часа, покуда я помогал миз Релер втиснуться в скафандр.

— Баллоны, — пожаловалась она, — кажутся такими маленькими…

— Они и есть маленькие, — объяснил инструктор, бросая на меня мрачные взгляды — ему очень не понравилось, что я оставил за собой привилегию объяснять совершенно нагой Элис, где у подкостюмника рукава. — Рассчитаны на сорок минут. Если за это время вы не одолели трассу, вами уже занялись спасатели. Прежде чем выходить — попробуйте постоять на лыже в помещении. Вон там.

— Это — лыжа? — несколько неуверенно поинтересовалась девушка, подходя к белой линзе с пробитым сотнями дырочек-сопел днищем и отпечатками башмаков на верхушке.

— Лунная слаломная лыжа, — подтвердил я. — На самом деле свалиться с нее почти невозможно — видите, как глубоко подошвы входят в паз? — но некоторые ухитряются. Главное — не терять равновесия.

В конце концов мне удалось выгнать свою спутницу из купола — похоже было, что Элис теряет интерес к необычайной и опасной затее на глазах. Нам зарядили газовые мешки — пытавшаяся сохранить равновесие на шаткой лыже Элис даже не спросила, зачем, помимо баллонов, на спине еще и ранец, набитый бело-голубыми кирпичами запаянного в пластик твердого кислорода.

— Ваша дорожка седьмая, — сообщил по радио инструктор. — Счастливого спуска.

Элис пробормотала себе под нос нечто наподобие «зачем я себя позволила втянуть…», но покорно двинулась за мной.

Седьмая дорожка, очевидно, вовсе вышибла из моей спутницы остатки мужества. Наклонная полоса отполированного до блеска реголита уходила вниз и вдаль, точно рассекший смоляной хаос ночных Апеннин джедайский меч. По обе ее стороны торчали фонарные столбы, озарявшие дорожку призрачным бестеневым светом. В вакууме свет не рассеивается, отчего картина, лишенная полутеней, казалась неудачным монтажом.

— И что дальше? — полюбопытствовала Элис обреченно.

— Становитесь на лыжу, — проронил следивший за нами инструктор прежде, чем я успел вымолвить хоть слово.

Девушка неуклюже вспрыгнула на один из лежавших у края спуска белых дисков. Она не успела еще примостить ступни в пазы, когда сила тяготения преодолела силу трения, и лыжа заскользила вниз.

Очень медленно.

На Луне все падает неторопливо. Можно уронить стакан и без труда подхватить, прежде чем содержимое разольется. Поэтому на Земле мы выглядим такими неуклюжими. А скольжение по наклонной происходит еще медленнее. Элис даже не поняла, что происходит, пока не вогнала подошвы в углубления и не подняла голову.

— Эй! — вскрикнула она.

Это был самый ответственный момент — новички если и падают на тренировочных трассах, то обычно в самом начале, с перепугу.

— Откиньтесь назад, — посоветовал я, прежде чем лыжный рефлекс возьмет свое, и моя подопечная покатится кубарем с горы. — Это немного увеличит трение.

Фонарные столбы неторопливо надвигались на меня парами и так же неспешно расходились, пропуская.

— А я-то гадала, почему трассы такие длинные, — послышался у меня в шлемофонах чуть задыхающийся голос Элис.

— Для разгона, — подтвердил я. — Можете поглазеть по сторонам — ближайшие минут пять ничего интересного не произойдет.

— А нельзя было сделать трассу покруче? — поинтересовалась девушка.

— Тогда лыжи теряют равновесие, — объяснил я. — Расслабьтесь и получайте удовольствие. На просчитанной трассе нам ничего не угрожает.

— А если я упаду?

— Даже если вы ухитритесь расколотить вдребезги шлем, — подсказал инструктор, — спасатель спикирует к вам прежде, чем давление в скафандре упадет. Из туристов у нас еще никто не погиб.

Скорость нарастала. В первые секунды гонки я отстал от Элис метров на шесть, и теперь никак не мог сравнять разрыв: притормозить на лыжне еще можно, а вот наддать — нет. Зато не мешает сопротивление воздуха, да и трение о камень не так велико. Мы представляли собой живую иллюстрацию к учебнику ньютоновской механики.

— Знаете, — немного помолчав, признала Элис, — а это интересно.

— Интересно, — пообещал я, — будет дальше.

Я повертел головой. Мимо проносились скалы, над головой висела приколоченная к небосводу Земля, почти полная. Звезды, наверное, находились за пределом разрешающей способности обзорных камер шлема, но по обе стороны планетного диска, сразу над голубым ореолом атмосферы, посверкивали искры орбитальных станций и автоматизированных спутников. Правда, разглядеть на фоне ослепительной Земли черную точку Лагранжа-2 мне не удалось — хотя, может, я не там искал?

— Миша! — вскрикнула Элис. — Впереди нет фонарей!

— Это предусмотрено маршрутом, — успокоил ее инструктор — я подозревал, что его голосом говорит сьюд. — Не волнуйтесь и наслаждайтесь видами.

Мы промчались мимо последней пары фонарей и ворвались в тень высокой скалы, заслонившей от нас Землю, во тьму — кромешную, едва рассеиваемую сиянием мириадов разом проявившихся в небе звезд. А секунду спустя наши слабые тени заскользили рядом, по зеленовато сияющей стене обок трассы.

— Люминесценция, — услужливо подсказал инструктор — нет, это точно сьюд! — Вызываемая космическим излучением.

Трасса сделала резкий вираж, вновь выводя нас к свету.

— Приготовьтесь, — предупредил инструктор. — Начинается самое интересное.

Элис завизжала.

Стеклянная лента лыжни обрывалась на краю исполинской расселины, и продолжалась где-то далеко впереди и внизу. А мы, не в силах остановить безумное скольжение, вылетели в эту бездну.

На какой-то миг я завис безо всякой поддержки в пустоте, и сердце ушло в пятки, прежде чем вернулось ощущение веса. Струи кислорода били из сопел, не давая лыже ухнуть по параболе вниз, туда, где под непрестанным ливнем быстрых частиц горели зеленым огнем скалы.