— Но вы только что посоветовали мне бороться за Найла.

— Да, но делать это надо осторожно, чтобы не отпугнуть его. Он был со мной дольше, чем с другими, но не потому, что я уделяла ему слишком много внимания. В этом случае я наверняка потерпела бы поражение. Он должен чувствовать, что ты можешь ускользнуть от него в любую ми нуту. Что ты не будешь для него девочкой на побегушках и не явишься к нему по первому зову.

— Согласна, — мрачно пробормотала Сабрина.

— Хорошо, если тобой заинтересуются другие мужчины. Его мужское тщеславие будет уязвлено, и интерес к тебе у него возрастет.

— Выходит, я должна нарушить данные у алтаря клятвы?

— Клятвы тут ни при чем! В битве за любовь все средства хороши, ибо победа в этой битве бесценна.

Сабрина вяло улыбнулась. Победителю в этой битве достанется неверное сердце Найла Макларена.

Ева покачала головой.

— Не понимаю, — сказала она, глядя в глаза Сабрине, — зачем я все это говорю тебе, моей главной сопернице?

У Сабрины болезненно сжалось сердце. Все именно так и обстояло. Вдова явно хотела вернуть Найла к себе в постель.

И тем не менее совет Евы долго не давал Сабрине по коя. Следует ли ей бороться за мужа? Удастся ли добиться его благосклонности? Удержать его?

Следующий день дал Сабрине повод для надежды на луч шее. Все утро она хлопотала — помогала печь пироги, переделала тысячи дел, которые, как обычно, приходится делать в последнюю минуту. На ней был национальный шотландский костюм — лиф из синей домотканой шерсти, белая муслиновая манишка, подоткнутая под него и закрепленная брошью, юбка в синюю и зеленую полоску. Кусок ткани, служивший поясом, был достаточной длины, чтобы перекинуть его через плечо, как плед.

Она вспыхнула от удовольствия, встретив одобрительный взгляд мужа.

— Отлично выглядишь, мышка.

«До тебя мне далеко», — подумала Сабрина. На нем был килт и плед клана, и выглядел он горцем до мозга костей.

— Я думала, вырез покажется тебе слишком скромным, — сказала она.

Он ответил ей многозначительной улыбкой.

— На мой вкус — слишком скромен, но для хозяйки клана Макларенов вполне годится.

— Я польщена сверх всякой меры.

— Вредина, — незлобиво ответил он, и в глазах его блеснули озорные огоньки.

Предложив жене руку, Найл повел Сабрину к лужайке недалеко от дома, где уже начинался праздник.

Предвечерний воздух полнился ароматами жареного мяса. Пиво и виски лились рекой. В дальнем конце лужайки мужчины швыряли на дальность кабер — длинный деревянный шест — и снопы сена с помощью больших вил. У края поляны, на опушке березовой рощи, музыканты настраивали волынки и скрипки.

У Сабрины сердце упало, когда она увидела, сколько тут собралось бывших пассий ее мужа. Бетси Макнаб, молочница из Банеска, Джин Макларен, Ева Грэм и Фенелла Флетчер. Последняя привела с собой своих двоих сыновей.

Сабрина с удивлением обнаружила, что и у нее есть почитатели.

У Джорди глаза едва не вылезли на лоб, когда он увидел ее при полном параде, облаченную в национальный костюм.

— Как вы красивы, госпожа! — воскликнул он, словно громом пораженный.

Сабрина рассмеялась. Усилия Найла сделать ее привлекательной не пропали даром.

— Хотела бы я, чтобы мой дед, увидев меня, сказал то же самое.

Джон Макларен протянул ей руку для приветствия.

— Мы гордимся вами, миледи, — произнес он с восхищением.

Сабрина присела в реверансе, одарив его улыбкой.

— Из ваших уст это настоящий комплимент. Я опасалась вызвать ваше неодобрение.

— Напрасно. Я рад, что Найл выбрал вас в жены. С тех пор как умер его отец, я ни разу не видел его таким счастливым.

Она обернулась, чтобы взглянуть на мужа. Он принимал приветствия соплеменников.

— По правде говоря, все мы рады, что вы стали нашей хозяйкой, — добавил Джон.

— Мне никогда не сравниться с матерью Найла. Говорят, эта женщина была просто святой.

— Это верно, но ты нам сгодишься.

Сабрина порозовела от этой непритязательной похвалы.

К своему удивлению, когда начались танцы, Сабрина обнаружила, что она нарасхват. Найл пригласил ее на первый танец — шотландский народный, потом ее стали наперебой приглашать мужчины обоих кланов. Сабрина раскраснелась.

Мужское внимание вскружило ей голову. Джорди не отходил от нее, взяв на себя роль защитника, но она не отказала себе в удовольствии попробовать применить на практике то, что узнала об искусстве флирта от мужа.

День угас, и Найл вернулся к ней, чтобы проводить за стол, где всех ждал изысканный ужин. Он оставался подле нее и когда пала ночь и развели костры.

Жар от костров разогнал ночной холодок. Взошла луна — полная, белая и таинственная. Парни и девушки стали водить хороводы вокруг костров — языческое наследие празднования Майского дня.

Языки пламени взмывали в темное небо. Заиграли волынки, и звук их был призывным, хватал за душу. Сабрина в ужасе смотрела, как парни стали прыгать через костер, взрывающийся мириадами искр.

Чем дальше к ночи, тем разнузданнее становилось веселье. В свете костра мелькали беснующиеся в танце тени.

Сабрина тоже почувствовала на себе магическое действие языческих чар. Может, дело было не в мистике, а в виски, которое ударило ей в голову, но близость Найла действовала на нее еще сильнее. А что самое удивительное — он от нее не отходил.

— Сейчас начнутся настоящие шалости, — шепнул он ей на ухо.

— Шалости?

Вместо ответа Найл кивнул в сторону рощицы. Парень с девушкой шли в обнимку, и намерение их было очевидно.

— Осторожно, женщина, а то и тебя кто-нибудь утащит в кусты.

Не иначе как сам дьявол нашептал ей слова, которые она произнесла в ответ:

— Я рискую быть похищенной, сэр?

— А ты хотела бы?

— Пожалуй, да.

В глазах его вспыхнул огонь желания, словно отблеск костров.

Сабрина поежилась под его взглядом, дивясь тому, сколько сил таится в ее женственности. Этой ночью она перестала быть мышкой, перевоплотившись в красивую и желанную женщину. Но не следует сразу сдаваться. Надо подразнить Найла.

— Шалить с собственной женой для такого повесы, как ты — занятие недостойное, — небрежно заявила она.

Он парировал ее выпад неотразимой улыбкой.

— Может, стоит проверить истинность твоего предположения?

Она кокетливо ответила:

— Мне не хочется насмерть замерзнуть, милорд. Ночь слишком холодна для таких безумств.