Она была бы счастлива пролежать рядом с ним всю жизнь. Как после того, что было между ними, она посмотрит в глаза соплеменникам?

— Прости меня, детка! — словно издалека послышался хриплый шепот Найла.

— За что?

— За то, что я потерял контроль над собой. Ты не успела получить удовольствие.

— О, ты про это?.. Не имеет значения. — Сабрина сказала правду. Она возбудила своего многоопытного мужа до такой степени, что он потерял контроль над собой. И Сабрина чувствовала себя победительницей.

— Имеет значение. Никогда не думал, что со мной может такое случиться.

Он взял ее за плечи и приподнял так, чтобы их взгляды встретились.

— Тебе все равно, удовлетворил я тебя или нет? Сабрина молчала, не решаясь признаться, что ей не все равно.

— Ты все еще хочешь меня?

— Да, — откровенно ответила она.

Он улыбнулся своей чарующей улыбкой:

— Чтобы я не удовлетворил женщину? Такого со мной еще не бывало.

К ее удивлению, она почувствовала, что его член снова набухает. Не дав ей времени на возражения, он перекатил ее так, чтобы удобно было целовать ее грудь. Губы его сомкнулись вокруг дрожащего от желания соска, и все ее тело в тот же момент ожило.

Он потянул за набухший кончик, затем начал с силой посасывать его, и Сабрина застонала от наслаждения. С хриплым возгласом триумфатора Найл перекатил ее под себя, прижав своим телом. Он ласкал ладонями ее бедра, потом, сжав ягодицы, приподнял к себе навстречу.

— Скажи, что ты меня хочешь, сладкая. Она дрожала от восторга.

— Да, Найл, я хочу тебя!

Раздвинув ее истекающие медом бедра, он вошел глубже. Сабрина замерла от острого пронизывающего удовольствия. Но сердце ее едва не зашлось не от того, чем он пронзил ее, а от его взгляда, от того света, что струился из его глаз, света нежной чувственности. Этот взгляд говорил о том, что она желанна и даже любима.

Между тем он двигался в ней еще быстрее, входил глубже. Сабрина извивалась всем телом.

— Да, — шептал он. — Будь для меня такой, моя Сабрина, — жадной, распутной, страстной.

Сабрина уже достигла вершины блаженства, когда Найл последовал за ней. На этот раз он держал себя под контролем. Ни одна женщина не возбуждала его так, как Сабрина. Его встревожил столь мощный отклик собственного тела. Он и не думал, что способен испытывать ощущения такого накала. Он был словно в тумане. Словно его опоили любовным зельем. Может, он теряет свое мастерство?..

Вздохнув, Найл отогнал прочь неприятные мысли. Сейчас все располагало к тому, чтобы наслаждаться.

— Вот так можно не замерзнуть в сырую ночь, мышка, — выдохнул он, когда к нему вернулся дар речи.

Сабрина ответила едва слышным шепотом:

— Ты не против повторить все это снова?

Он тут же почувствовал, как шевельнулась плоть, и привлек Сабрину к себе.

— С большим удовольствием, — прошептал Найл, укладывая ее поудобнее.

Так начался период, казавшийся Сабрине волшебным, — отрезок жизни, который она прожила как во сне, зачарованная Найлом, его чувственностью, его сексуальностью. Каждую ночь они сливались в жарких соитиях, но и днем ее не покидало желание прикоснуться к нему, и когда его не было рядом, он все равно присутствовал в ее мыслях и в ее сердце.

Он научил ее, как получать наслаждение и как его давать. Казалось, он боготворил ее тело, доводил ее до исступления, вызывая желание дикое и неистовое, как горы, откуда оба были родом.

Благодаря ему она узнала себя с совершенно новой стороны — оказывается, она могла жить ради наслаждения, забывая о каких бы то ни было запретах и сдержанности.

Благодаря ему она расцвела. Если до сих пор самооценка ее была удивительно низкой, то теперь в ней появилась уверенность в себе. Она поверила в то, что он считает ее красивой, что желает только ее, что брак их будет счастливым.

И все же… даже в самые жаркие минуты где-то в глуби не сердца ее не оставляло ощущение опасности, страх и не уверенность женщины, которая знает, что мужчина, которого она любит, непременно причинит ей боль.

Сабрина постоянно твердила себе, что их брак, соблазн, уроки Найла в чувственном искусстве флирта для него не более чем игра. Сердце его осталось нетронутым. Их связь — чисто физическая, и в любой момент Найла может заинтересовать другая женщина, более красивая и опытная.

Однако дед ее был доволен тем, как ей живется в браке.

— Что я говорил тебе, женщина? — восклицал он. — Что парень остепенится и станет прекрасным мужем!

Сабрина прикусила язык, не дав сорваться с губ колкости. Пожилой вождь все еще не вставал с постели.

— Пока рано о чем-то судить, дед, — осторожно ответила Сабрина. — Прошло всего несколько недель с тех пор, как мы поженились.

— Да, — взгляд его стал серьезнее и строже, — но ты принесла пользу клану, Сабрина. С Бьюкененами у нас больше не было проблем. За это я тебе благодарен.

Отчим тоже радовался, что в ее семейной жизни все пока идет гладко. С Чарлзом Камероном она вела переписку, главным образом для того, чтобы организовать поставку тканей местного производства на эдинбургский рынок. Камерон в письмах хвалил качество тканей, которые производили женщины из кланов Дункана и Макларена, и предлагал продлить контракт. Он также писал о том, что его предложение предоставить Сабрине свой кров и стол в случае, если она не захочет жить с мужем, остается в силе. Сабрина ответила, что она вполне довольна своей судьбой.

Она с удивлением заметила, что почти не тоскует по дому. Конечно, она скучала по папе Чарлзу, но унылое существование в Эдинбурге не вызывало у нее ностальгии. Здесь, в горах, ей скучать не приходилось. Слишком много было забот.

Весна плавно перерастала в лето, июнь согрел землю, покрыв ее жаркими поцелуями, и горы расцвели во всем своем великолепии. Склоны стали лиловыми и синими от лаванды и колокольчиков, долины тучно зеленели.

Горы влекли ее своей необузданной красотой, но не в большей степени, чем ее муж. Он просто ее околдовал.

Она и мечтать не могла о более нежном любовнике, в котором постоянно открывала что-то новое. Найл обращал на себя внимание в первую очередь внешностью, потом — живым легким умом, и не всякому открывалось то, что в нем есть глубина и вдумчивость ответственного человека. Сабрине было за что его уважать и им восхищаться.

Как-то после полудня, когда она поинтересовалась, есть ли у него другие интересы, кроме плотских утех, он пригласил ее на рыбалку — поудить форель. Он привел ее в удивительно красивое место — посреди ущелья протекал ручей, где на берегах зеленела рябина, а под ее сенью распахнул резные листья папоротник.