и борьба за который будет только возрастать. Оказалось, однако, что между «нефтяной» и «постнефтяной» эрами лежит промежуточная «сланцевая» стадия, на которой, возможно, временно возникнет не дефицит, а переизбыток углеводородов. Причем не из-за сокращения потребности в них, а из-за резкого увеличения их предложения.

Цена этой стратегической ошибки, если такая гипотеза подтвердится, может оказаться для России очень высокой. Другое дело, что подобного рода ошибки не являются случайностью, а становятся необходимым следствием функционирования жестких авторитарных политических систем. Монополия, экономическая и политическая, какой бы грандиозной она ни была, обречена рано или поздно совершить роковую ошибку.

В XV веке Китай принял решение уничтожить самый большой в мире флот в составе 3500 кораблей, потому что китайская бюрократия пришла к выводу о его ненужности. Обуянные спесью чиновники, ведомые своими корыстными и клановыми интересами, посчитали, что на Земле не осталось уже ничего, что не было бы известно в Поднебесной и что оправдывало бы содержание за счет казны такой эскадры (которой ни по техническому оснащению, ни по количественному составу не было равных в мире несколько столетий спустя). Это была ошибка, стоившая Китаю нескольких веков истории.

Для России такой поворот будет означать полное фиаско концепции «нефтегазовой империи», которая неофициально является основной политической доктриной Кремля. Более того, он обесценит огромные инвестиции, которые Россия сделала в развитие альтернативных схем транспортировки нефти и газа. Гордость России – тысячекилометровые шланги нефтепроводов и газопроводов станут удавкой на шее российской экономики. Сотни миллиардов, вложенных в них, окажутся бесславно похороненными. Пользы от этих трубопроводов будет не больше, чем пользы от десятков тысяч советских танков, миллионов автоматов Калашникова и другого военного ширпотреба, в который были бездарно вколочены ресурсы истекавшей кровью страны и которые ржавеют сегодня под открытым небом на самовзрывающихся складах.

Когда основную угрозу в Кремле видят в падении цен на энергоносители вследствие финансового кризиса и сокращения спроса на них, коллапс может произойти на фоне вполне благоприятных цен, но вследствие резкого увеличения предложения нефти и газа. Конкуренция производителей возрастет, и российские поставщики просто не смогут протолкнуться со своим товаром в первые ряды. Торговля нефтью и газом будет оставаться весьма привлекательным делом, но Россия существенно сократит на этом рынке свою долю. Во-первых, потому, что географически Россия очень неудачно расположена, будучи удаленной от основных центров сбыта своих стратегических товаров. Если нефть и газ действительно начнут за приемлемые цены добывать буквально под ногами европейцев (Америка уже не нуждается в наших энергоносителях и в ближайшее время перейдет полностью на самообеспечение), то логично предположить, что они будут охотнее брать то, что лежит рядом.

Во-вторых, европейцы (и не только они) будут отказываться покупать нефть и газ у России по политическим соображениям. Путин и его команда думают, что авторитарный профиль страны – это не экономическая категория. Им придется убедиться в обратном. Русский газ и русскую нефть при наличии выбора не будут покупать и тогда, когда они будут стоить дешевле. Никто не захочет, чтобы ими помыкали, помахивая энергетической плеткой, то открывая, то закрывая кран по своему усмотрению. Чтобы что-то продать, России придется откровенно демпинговать со всеми вытекающими из этого последствиями. Надежды на Китай тоже, скорее всего, не оправдаются. Монополия потребителя страшнее монополии производителя. Если Китай останется единственным стратегическим покупателем, он опустит цены так, как «Газпрому» и не снилось.

Экономический кризис в России в этом случае может произойти буквально на пустом месте, вне связи с мировым экономическим кризисом, при относительно высоких ценах на нефть и газ на мировом рынке, и поразит он в первую очередь главную экономическую цитадель России – «Газпром». Однажды станет совершенно ясно, что «Газпром» и «Роснефть» безбожно устарели, что они элементарно не справляются с конкуренцией, что они не умеют торговать в новых условиях, что их вытесняют со всех насиженных мест, что их доля на рынке неуклонно сокращается. Русское экономическое чудо на поверку окажется экономическим чудовищем.

Проблема в том, что России сегодня в равной степени угрожают как международный экономический кризис, так и успешное его преодоление мировой экономикой. Комфортной для России может быть только кратковременная текущая ситуация, когда мировая экономика пока не знает, куда качнуться. Движение мировой экономики в любую сторону для России губительно. Сегодняшняя Россия может процветать только посреди болота. Россия ведет сегодня неравную борьбу с Западом за то, чтобы болото было вечным и пузырилось русским газом.

Не надо иметь много ума, чтобы объявить Путина недальновидным. Гораздо больше усилий требуется, чтобы вникнуть в порочную логику его действий. Он понял и принял исторический вызов Запада, но дал на него неправильный ответ. Вместо того чтобы осуществить глубокую модернизацию России и повысить ее реальную конкурентоспособность, он решил остановить историческое время и отгородиться от Запада «вежливыми людьми». Россия стала похожа на рыбу-черта – в целом довольно мелкого и не очень опасного хищника, – которая легла на дно и устрашающе раздулась. Она отчаянно жжет авиационный керосин, посылая к далеким берегам свои бомбардировщики, чтобы отпугнуть «стервятников» от своих границ. Но никто не пугается. Путину снится, что он Сталин. Но войны, которые вел Сталин, были частью его жестокой программы модернизации России, а войны, которые ведет Путин, являются заменой тех войн. У Путина пока нет ни сталинского замаха, ни сталинской одержимости, ни сталинской идеологической и психологической базы. Путин не великий инквизитор, а великий имитатор, который создает иллюзию исторической жизни в зацветшем болоте. Он проводит спиритические сеансы, взывая к духам умерших эпох (причем всех сразу – Московии, империи и СССР), в надежде получить помощь из загробного исторического мира. Но духи прошлого не умеют делать микрочипы, они просто не знают, что это такое.

Конфликт может удержать Россию на короткое время на плато стабильности. Но в долгосрочной перспективе шансов удержаться на этом плато без технологического рывка у России нет. А технологический рывок без эффективно работающих государственных институтов невозможен. Конечно, чисто теоретически Путин мог бы стать «великим инквизитором», но для этого он должен вслед за Ли Куан Ю посадить за решетку всех своих ближайших друзей. Причем поскольку Россия не Сингапур, то их вряд ли будет всего двадцать шесть. Если это случится, то это будет уже совсем другая история. Но пока это выглядит маловероятным.

Путин выбрал вариант ответа на вызов, выгодный не столько России, сколько правящему режиму. При этом он сумел убедить большинство населения в том, что интересы России и интересы режима полностью совпадают, обеспечив себе таким образом беспрецедентную общественную поддержку. Как это ни парадоксально звучит, но сделать это ему не составило никакого труда. И причина вовсе не в гениальности Путина, а в недальновидности, эгоистичности и догматичности либеральной оппозиции, продолжающей дискутировать на тему об отношении к русскому национализму, вместо того чтобы встать во главе национального движения.

Либеральная оппозиция настолько увлеклась борьбой с Путиным, что в пылу борьбы вообще выпустила из поля зрения тему национальных интересов России, оставив их защиту «ненавистному режиму». Она не просто отрицает выбранный Путиным вариант ответа на вызов (в этом с нею можно согласиться), но ведет себя так, как будто никакого вызова вовсе не существует. В России господствует целомудренный либерализм, для которого Россия существует в экономическом и политическом вакууме, который наполнен флюидами любви и взаимопомощи. Реальный мир с его жесткой конкуренцией и борьбой за рынки, ресурсы и влияние полностью выпал из либерального дискурса.

В результате Путин оказался на уступленном ему без боя политическом поле практически вне конкуренции (все нелиберальные оппозиционные группы к нему в данный момент примкнули). В то время как Кремль под предлогом наличия внешней угрозы произвел экстренную социальную мобилизацию русского общества, либеральная