Когда Эстер Лин спросила нас о, ну, знаешь, совпадении с кем-то еще… — Джесс ждала, когда он закончит предложение, ее сердце билось, как у гонщика на стартовой линии. — Ты была замужем за отцом Джуно? — наконец спросил он.

Она выдохнула.

— Нет. — последовала долгая пауза, во время которой казалось, что он хотел более подробный ответ, но они стояли в коридоре на вечеринке, и к тому же она просто, честно говоря, не знала, что еще можно было сказать о ней и Алеке. Оглядываясь назад, можно сказать, что в их отношениях не было прочной опоры. Беременность не была причиной конца; она лишь ускорила их разрыв. — Его нет в нашей жизни, — в конце концов подытожила она. — И на самом деле никогда и не было. Мы расстались еще до рождения Джуно.

Она видела, что его любопытство явно удовлетворено. Они повернулись и неторопливо пошли обратно по коридору в сторону вечеринки.

— Ты упомянула, что всегда жила со своими бабушкой и дедушкой. Твои родители умерли, или…?

— Моя мама боролась с зависимостью — до сих пор борется — и отказалась от опеки надо мной, когда мне было шесть. Своего отца я никогда не знала.

— О. — он остановился и повернулся к ней, широко раскрыв глаза. — Вау.

Боль на его лице казалась неподдельной. Джесс медленно кивнула, не зная, куда смотреть.

— Ага.

— Мне жаль, Джесс.

— Не стоит, правда, Нана Джо и Попс — лучшие люди, которых я когда-либо знала. Я с самого раннего возраста была уверена, что с ними мне будет лучше.

— Кажется, они потрясающие.

Она вдруг почувствовала себя обнаженной. Вот она, вот ее бывший парень, который даже не хотел воспитывать вместе с ней ребенка, мать предпочла ей наркотики, и ее в итоге воспитывали бабушка и дедушка, с которыми она до сих пор живет. У Ривера же было две сестры, которые так сильно его обожали, что помогли ему понять, как нужно выглядеть и одеваться, чтобы полностью раскрыть свой сексуальный потенциал.

— Что это за выражение? — спросил он, наклоняясь к ближе. — Что я такого сказал?

Джесс стало не по себе от того, как быстро он прочитал ее мысли. Паника, которую она не совсем понимала, комом застряла в горле, заставляя ее искать глазами выход. Эта вечеринка была из тех, которые обычно случаются в жизни главной героини, а не ее лучшей подруги. Что она здесь делает?

Юмор, как обычно, был ее лучшей защитой:

— Просто представила, как это выглядит для тебя, когда у твоей Бриллиантовой половинки целый грузовик багажа за плечами.

В этот раз он не рассмеялся.

— Разве такое есть не у каждого?

Ее улыбка погасла.

— Наверное?

— Так и есть. Но серьезно. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что никакого багажа у тебя нет. — он пристально смотрел на нее, и она чувствовала, что физически не может отвести взгляд. — Ты сама построила свою жизнь, Джесс. И это в тебе мне очень нравится. Ты берешь то, что хочешь, а остальное оставляешь позади. Ты сама принимаешь решения.

Он был прав. Она почувствовала, как ее спина стала чуть прямее, а сама она наклонилась в его сторону.

— Вот вы где! — раздался чей-то голос. — Ривер, спускайся сюда и веди свою юную леди.

Все еще удерживая ее взгляд, он подавил улыбку.

— Готова ли моя юная леди еще немного пообщаться?

Джесс рассмеялась:

— Да, кажется, я подзарядила свою батарейку.

Взяв ее за руку, он повел их обратно по коридору на вечеринку, к крошечному старичку, который выкрикнул его имя. Ему было, должно быть, за восемьдесят, на нем были очки в тонкой металлической оправе и поношенный черный костюм. Рядом с ним стояла женщина с толстой косой белых волос вокруг макушки и с отсутствием какого-либо макияжа. На ней было простое черное платье с кружевным воротником и жемчугом. Каким-то образом она казалась даже меньше своего мужа.

— Как они убедили тебя выйти? — ухмыляясь спросил Ривер.

— Кэролайн уговорила Дороти, — с сильным немецким акцентом ответил мужчина.

— И под «уговорила», — вмешалась Дороти, — он имеет в виду, что Кэролайн обещала мне, что я смогу повидаться с тобой.

Ривер наклонился, чтобы поцеловать ее мягкую щеку:

— Йохан, Дотти, это моя Джессика.

Моя Джессика.

В ее груди сердце сделало кувырок.

— Джесс, это Йохан и Дотти Фукс.

Она не успела прийти в себя, как оба крошечных восьмидесятилетних пожилых человека направились к ней в желании обнять.

Она наклонилась, по очереди обнимая их:

— Здравствуйте. Приятно познакомиться с вами, мистер и миссис Фукс.

— Джесс, — тихо и благоговейно сказала Ривер, — Йохан и Дотти были нашей самой первой Бриллиантовой Парой. Их внучка привела их к нам еще в 2014 году, и она была права: их результат составил девяносто три балла. Наш первый результат за девяносто.

Дотти кивнула, сжимая руку Йохана.

— Мы женаты с 1958 года. Шестьдесят три года.

Джесс по натуре не была эмоциональным человеком; она обожала свою дочь, бабушку и дедушку до луны и обратно, но она была не из тех, кто плачет во время рекламы, а также она была единственным человеком среди знакомых, кто мог слушать песню Адель «Someone Like You» без слез. Но этот момент зацепил ее словно крючок удочки, и она почувствовала, как к горлу подступает соленая волна эмоций.

В этот глубокий, ошеломляющий эмоциональный момент — когда она изо всех сил пыталась балансировать между благоговением и восторгом — Джесс заметила наряд Йохана. Он был одет в блейзер и парадные брюки, но под пальто была футболка, а не рубашка. На футболке был рисунок бензольного кольца с атомами железа, заменяющими углерод, а под ним надпись «ЖЕЛЕЗИСТОЕ КОЛЕСО».

— Понимаю, что это светский прием, но я надел её из-за Ривера, — сказал Йохан, заметив ее веселье. — Он любит отвратительные и несмешные научные шутки.

— Правда? — спросила Джесс, глядя на мужчину, о котором шла речь.

Мистер Фукс откашлялся, подняв палец:

— Гелий заходит в бар и заказывает пиво. Бармен оборачивается и говорит: «Простите, мы не обслуживаем благородные газы». Что делает гелий?

Он подождал немного, а затем пропел:

— Гелий не реагирует.

Это было так не смешно, но его подача была фантастической. Кроме того, он, возможно, был самым маленьким и милым старичком, которого Джесс когда-либо видела. Она бы смеялась над любой его шуткой до конца своих дней.

— Очень умно, — согласился Ривер, подмигнув ей. — «День 19. Наконец-то я заставил своего профессора улыбнуться. Теперь он записывает что-то в свой блокнот каждый раз, когда я пускаю слюни». Кто это сказал? — спросил он. — Собака