Сарлуза вопросительно посмотрела на Радхаура, но тот нашел в себе силы с равнодушным видом отвернуться.

— Да, я согласна, — опустила она веки, не рискуя заигрывать с другим мужчиной при Радхауре.

— Вот и прекрасно. Я покажу вам забавные вещи, милочка. У меня во дворце их было много, и они не должны были сломаться за мое слишком затянувшееся отсутствие. У меня есть магический предмет, который показывает живые картины, и сегодня я вам покажу какую-нибудь трогательную любовную историю. Например, про Ромео о Джульетту, вряд ли в этом мире эта сказка известна…

Что-то неприятно царапнуло Радхаура, когда он заметил блеск в глазах женщины.

Шестнадцать алголиан подошли и выстроились вдоль стены, ожидая приказаний.

— Ну что же мы стоим на пороге, — усмехнулся Алвисид. — Прошу всех во дворец…

— Сэр Алан, я хотел бы вернуться в замок, чтобы приготовиться к путешествию, — сказал граф Маридунский. — Когда прикажете отправляться?

Алвисид пристально посмотрел на него, почему-то вздохнул и кивнул:

— Иди, наследник. Подбери себе достойных спутников. Завтра я за вами пришлю, отправитесь из тевтонского каталога. Лошадей вам приготовят… Так что пусть твои караульные в пещере ждут сигнала. И…

— И что?

— И поклонись за меня могиле моего сына…

— До завтра, сэр Алан.

Он слегка склонил перед поверженным богом голову, стараясь не встречаться взглядом с молодой женщиной, и прошел к выходу в Рэдвэлл.

Поднимаясь по ступенькам, он пытался думать о недавнем свидании с Рогнедой, но против воли перед глазами всплывали ямочки на щеках улыбающейся Сарлузы.

Соболезновать удрученным — человеческое свойство, и хотя оно пристало всякому, мы особенно ожидаем его от тех, которые сами нуждались в утешении и находили его в других.

Д.Боккаччо. «Декамерон»

— В первый раз в жизни покинул материк — и что? — бурчал сэр Бламур. — Везде одно и то же, а здесь еще и мошкары не счесть…

— Смею вас заверить, — отвечал сэр Гловер, — мошкары здесь ничуть не больше, разрази меня гром, чем в Маридунских лесах…

— Вот, помнится, старый граф путешествовал… За неделю отправлялись гонцы по всему маршруту… От Рэдвэлла до Камелота ехали не менее трех дней — и то, если очень торопились. Останавливались в гостиницах, неспешно ели, мягко спали… А теперь… Спустился в подземелье, поднялся по ступенькам — и ты в Тевтонии…

— Тевтония — это еще что, — рассмеялся граф Камулодунский, — через этот коридор, говорят, хоть к Господу на Юпитер, хоть к дьяволу на Меркурий попасть можно…

— Тьфу-тьфу-тьфу… — по привычке сплюнул сэр Бламур, хотел также привычно что-то сказать, но вовремя одернул себя. — Не стоит говорить о том, о чем не стоит говорить.

— Тоже верно, — согласился Гловер. — Есть многое на свете, о чем лучше не думать, бычья требуха, если не хочешь сойти с ума. И все же, я не пойму твоего недовольства, Бламур. Вырвался из замка, из-под опеки жены — наслаждайся жизнью.

— Да мне и в замке жилось неплохо…

— Зачем же напросился с нами?

— По-моему, это все же не увеселительное путешествие, а боевой поход, как сказал граф, — возразил сенешаль. И добавил:

— Если поход, то опасность. Не хочу умереть в постели, Гловер.

У графа, видно, вертелась на языке ехидная шутка, но он промолчал. Повернулся к третьему всаднику в ряду:

— Слушай и запоминай, что старики говорят, сэр Уррий. Придет время, и ты будешь гордиться, что знал таких рыцарей, как мы. Как в свое время старый граф Маридунский очень гордился тем, что знаменитый сэр Томас Малтон угостил его, еще мальчишку, кусочком сердца поверженного дракона… Бламур, а ты сэра Томаса знал?

— Нет, тогда я еще на синиц с рогаткой ходил, а сенешалем Рэдвэлла был мой дед…

Уррий не понимал, за что так любят сэр Гловер и барон Ансеис этого толстого и ворчливого старика, сенешаля Рэдвэлла. Вот барон, граф — да, они достойны восхищения, настоящие рыцари! Хотел бы он быть таким, как они. И будет! Обязательно будет! Или еще лучше — таким как… как его отец. Граф Маридунский. Сэр Радхаур. Наследник Алвисида.

Уррий сам не мог разобраться в своих чувствах. Даже если разложить все по полочкам (что, честно говоря, сделать никак не удавалось). Даже если начать разбираться с начала. Кто он? Бастард. Сын отшельницы у Озера Трех Дев — вот, что он мог сказать о себе до сих пор. Стать рыцарем — было недостижимой мечтой. А теперь… А теперь разве что изменилось? Он теперь рыцарь, но, как говорил неоднократно сэр Ансеис, не так трудно завоевать шпоры, как ежедневно доказывать, что ты их достоин. И доказывать, как добавлял барон, приходится никому иному, как самому себе. Вот уж воистину.

Кто такой Алвисид, Уррий знал с самого детства — рассказывали барон Ансеис и алголиане, что жили неподалеку от их озера, приглядывая за мечом Верховного Координатора Фоора. Это сейчас Уррий понимает, что барон знал о его предназначении с самого начала. Когда он вчера прямо спросил об этом, барон (или, как он сам признался, его еще зовут магом Хамраем) честно ответил: «Если бы ты не был Наследником Алвисида, я бы никогда не появился у Озера Трех Дев, это правда».

Почему-то барон Ансеис очень хочет возродить поверженного некогда Алвисида. Очень хочет. Очень. Но Наследник Алвисида уже почти собрал члены алголианского бога и твердо намерен достать последний — сердце. А он, Уррий…

Так или иначе, в его жизни должно было что-то произойти, не мог же он вечно жить в замке барона…. И он даже не против был бы отправиться куда угодно с тем обаятельным путешествующим рыцарем, которого сэр Ансеис называл «князь». Но с бароном все же лучше, хоть и придется делить все тяготы и прелести похода с Отлаком.

Они покинули замок барона Ансеиса с рассветом и, немного не доезжая до Рэдвэлла, встретили короля Этварда со свитой — король был мрачен и задумчив, едва приветствовал барона. Отлак и Уррий в молчаливом поклоне проводили взглядом государя, совсем недавно (и, в общем-то, ни за что, по рекомендации Ансеиса в счет будущих заслуг и в честь праздника) в числе прочих юных наследников баронов, маркизов и графов, посвятившего их в рыцари.

Барон Ансеис представил Уррия графу Маридунскому наедине, в покоях графа. Тот странным взглядом посмотрел на юношу, лишь спросил, кто его мать. Барон просил извинения за что-то, говорил, что был уверен: сэр Радхаур знает о существовании незаконнорожденного сына и то, что барон Ансеис опекает его. Как оказалось — не знал. Граф долго размышлял, бросая время от времени быстрые взгляды на стоящего перед ним юного рыцаря. Потом вздохнул, достал из сундука великолепный клинок с богатой рукоятью и сказал: «Ты мне нравишься, юноша. Но… За ошибки приходится платить. У тебя есть два брата — озерные воины. Теперь у меня появился еще один сын. Я признал бы тебя и сделал наследником… Но… Но это означало бы мое отречение от любимой женщины, от всего, ради чего я жил. Поэтому все, что я могу для тебя сделать, так это подарить тебе этот меч. Когда-то он принадлежал Алвисиду, твоему далекому предку по крови. Еще хочу дать тебе искренний совет: отправляйся в Камелот, на службу к королю Этварду, и держись подальше от Алвисида и всех нас. Проще жить будет». Уррий с трепетом принял подарок, поклонился и сказал: «Если прогоните, пойду служить королю Этварду и не опозорю ни вас, ни воспитавшего меня барона Ансеиса». Граф усмехнулся и обратился к барону: «Алвисиду его представлял?» Барон ответил: «Нет, он ничего не знает». «Представь. Вдруг у мальчика пробьется зов, который я перестал слышать…». «Представлю, — согласился Хамрай. — Но я думаю, что зов нам больше не понадобится. Мы скоро и так узнаем, где хранится сердце Алвисида». Граф Маридунский в задумчивости прошелся от стены к стене: «Барон, а ты не думаешь, что я могу отправить за сердцем этого мальчика, а сам почить на лаврах?» «Я-то, может, так и думаю, — усмехнулся барон, — а вот ты, Радхаур, — нет!» «Ты прав, — согласился граф. — Что ж, надеюсь, этот юноша не опозорит мои седины. После того как представишь Алвисиду, отведи его… туда, где я получил этот меч. Ему тоже предназначен подарок… Нет, сперва отведи за подарком, потом — к Алвисиду».