Профессор Герберт Келман написал серьезную статью об этических проблемах экспериментального исследования (Human Use on Human Subjects: The Problem of Deception in Social Psychological Experiments). А вот слова доктора Томаса Кроуфорда, социального психолога из Беркли:

С точки зрения Келмана, экспериментальные манипуляции легитимны, если способствуют индивидуальной свободе выбора… На мой взгляд, исследования Милгрэма направлены именно на ту достойную цель, которую ставит перед нами Келман. Читая об их результатах, мы не можем не проводить параллели с аналогичными конфликтами в нашей собственной жизни.

(In Defense of Obedience Research: An Extension of the Kelman Ethic. In The Social Psychology of Psychological Research, edited by Arthur G. Miller. New York: The Free Press, 1972)

Доктор Алан Элмс из Калифорнийского университета в Дэвисе пишет:

Изучая условия, при которых возникает деструктивное подчинение, а также психологические процессы, которые приводят к попытке снять с себя ответственность, Милгрэм осуществил, с моей точки зрения, одно из самых нравственно значимых исследований в современной психологии.

(Из: Social Psychology and Social Relevance, Little, Brown and Company, 1972)

Модели поведения людей

Чтобы лучше понять, почему одни люди подчиняются экспериментатору, а другие не подчиняются, мы предложили испытуемым ряд индивидуальных тестов. В частности, чтобы разобраться, расходятся ли послушные и непослушные участники в своем понимании ответственности, испытуемым в первых четырех вариациях эксперимента дали «часы ответственности». Они представляли собой диск, который испытуемый мог разделить на три сектора с помощью подвижных стрелок. После эксперимента испытуемых просили «разрезать пирог на три части» сообразно ответственности, которую несут три действующих лица (экспериментатор, испытуемый и жертва). Мы спрашивали: «В какой мере каждый из нас несет ответственность за то, что этот человек получал удары током вопреки своей воле?» Экспериментатор считывал результаты с обратной стороны диска, размеченной как 360-градусный круг.

В целом испытуемые не испытывали особых затруднений при выполнении задания. Результаты по 118 испытуемым, которым был предложен этот тест, показаны в таблице 9.

Основной вывод состоит в следующем: непослушные испытуемые брали основную ответственность за страдания «ученика» на себя: 48% ответственности они взяли на себя и 39% — отвели экспериментатору. Несколько иначе обстоит дело с послушными испытуемыми: они не считали, что несут бóльшую ответственность, скорее наоборот. Еще большая разница наблюдалась при определении меры ответственности «ученика». Послушные испытуемые возлагали на него вдвое бо́льшую ответственность за его же собственные страдания, чем непокорные. Когда их спрашивали об этом, они отвечали, что он вызвался добровольно и плохо учился.

Таким образом, бунтари чаще берут на себя основную ответственность, чем подчиняющиеся. И они считают менее ответственным «ученика». Конечно, эти оценки делались уже после эксперимента, и неизвестно, насколько они отражают устойчивые склонности послушных и непослушных испытуемых, или были просто психологической корректировкой постфактум.

Доктор Алан Элмс провел ряд психологических тестов приблизительно с 20 послушными и 20 непослушными испытуемыми, которые участвовали в эксперименте с непосредственной близостью. Основной вывод: налицо взаимосвязь между подчинением в эксперименте и результатом по Ф-шкале. Эта шкала была изобретена Адорно и его коллегами для измерения склонности к фашизму (Adorno, 1950). Элмс обнаружил, что послушные испытуемые отличались большей степенью авторитарности (более высокий результат по Ф-шкале), чем непослушные. Это может показаться тавтологичным, но Элмс объясняет:

Взаимосвязь между подчинением и некоторыми элементами авторитаризма выглядит довольно сильной. И не будем забывать, что мера подчинения есть мера реальной покорности авторитету, а не прогнозирование своих поступков. Слишком многие исследования по авторитарности… проводились на уровне письменных вопросов и ответов, когда само поведение не наблюдалось. А здесь у нас есть люди, которые либо подчиняются указаниям авторитета, либо не подчиняются им, причем в реалистической и очень тревожной ситуации… Создается впечатление, что эти исследователи конца 1940-х годов вышли на нечто, что может быть транслировано из абстрактных тенденций в настоящее авторитарное поведение: подчинение человеку, стоящему у руля, и наказание более слабого подчиненного (p. 133).

(Social Psychology and Social Relevance, 1972)

Взаимосвязь между результатом по Ф-шкале и поведением в ходе эксперимента интересна, но не очень сильна. На мой взгляд, это обусловлено несовершенством подобных опросников. Трудно соотнести поведение с личностью, поскольку мы недостаточно знаем о том, как измерять личность.

Еще одну попытку найти корреляты подчинения предпринял Лоренц Кольберг, мой коллега по Йельскому университету. Кольберг разработал шкалу нравственного развития, основанную на теории, что в процессе взросления индивиды проходят ряд стадий морального суждения. Проведя пилотные исследования с помощью группы из 34 йельских студентов, он обнаружил: непослушные стояли на более высокой степени нравственного развития, чем послушные. Опять-таки эти результаты интересны, но далеко идущих выводов делать не стоит (Kohlberg, 1965).

Я и сам собрал некоторую информацию об испытуемых сразу после их участия в эксперименте. К результатам следует относиться с осторожностью, но общие тенденции можно обозначить. Между республиканцами и демократами нет существенных различий в степени подчиняемости. Католики послушнее иудеев и протестантов. Образованные люди были не очень сговорчивыми в сравнении с менее образованными. Представители таких областей, как право, медицина и педагогика, более склонны к неподчинению, чем люди, занятые в технических профессиях, скажем, инженерном деле и физике. Чем дольше человек служил в армии, тем большую выказывал степень подчиняемости, но бывшие офицеры были менее послушны, чем бывшие рядовые (независимо от срока службы последних). Таковы результаты по первым четырем экспериментальным условиям (из серии с непосредственной близостью). По непонятным причинам многие из этих закономерностей не наблюдались, когда мы перешли к другим вариациям эксперимента. (Ведь смысл подчинения и неподчинения в этих ситуациях несколько разный.) В общем и целом, я удивлялся, как мало обнаруживается коррелятов для подчинения и неподчинения и насколько слабо они соотносятся с наблюдавшимся нами поведением. Я уверен, что у подчинения и неподчинения есть сложная основа в человеческой личности. Но я знаю, что мы еще не нашли ее.