Луиза тем временем быстрым шагом дошла до маленькой стоянки, посыпанной крупным темно-розовым песком и обставленной огромными, вмурованными в землю клумбами с цветами, которые одновременно являлись и живописным декоративным забором. На стоянке Луиза устремилась к «Фольксвагену Гольф» темно-синего цвета и, усевшись в него, беспрепятственно выехала со стоянки.

– А наша вдовушка вовсе не так беспомощна, как хочет казаться, – с удовлетворением произнесла Мариша. – Не напрасно она мне показалась подозрительной. Не такая уж эта Луиза тетеха, если решилась сесть за руль.

– Вообще-то, для этого много ума не нужно, – заметила Инна. – Тут главное рефлексы и чувство машины. Если у тебя того и другого нет, то будь ты хоть академиком и вообще человеком семи пядей во лбу, научиться хорошо водить машину тебе не удастся.

– И все равно, определенная доля решительности, чтобы женщине сесть за руль, должна присутствовать, – возразила Мариша.

Луиза тем временем гнала машину в сторону Лиговского проспекта. Свернув с него, она поехала вдоль трамвайных путей.

– Набережная реки Волковки, – пробормотала Мариша.

– Стойте! – воскликнула Инна. – Река Волковка! Волково кладбище! Там похоронен Карен! Верней, там стоит его памятник.

– Точно! – воскликнула Мариша. – Видимо, вдовушка сегодня решила почтить память оставившего ее мужа. Отсюда и траур.

– Только зачем же так спешить при этом? – пробормотала Юля, которой с трудом удавалось удержаться за «Гольфом». – Покойник, он ведь уже никуда не денется. Лежит себе и лежит. Можно бы ехать и потише.

Однако на кладбище Луиза повела себя еще более странно. Вместо того чтобы устремиться по, вероятно, давно знакомой ей дорожке, она метнулась к домику администрации. А уже оттуда бодрой рысью пронеслась мимо крестов и склепов куда-то в конец кладбища. При этом она встревоженно оглядывалась по сторонам, словно боялась пропустить нужное место, и одновременно опасалась, что ее могут узнать.

– Зуб даю, что она идет не к мужу, – мрачно заявила Инна.

– А к кому? – спросила Юля.

Ответ на этот вопрос подруги получили минут через десять. Впереди виднелась группа людей в черном. Преимущественно это были крепкие ребята. Один молодой человек сидел на инвалидной коляске. Все они выглядели очень достойно и торжественно.

– Братва кого-то из своих хоронит, – проинформировала Инна подруг, хотя они уже и без ее комментариев разобрались в ситуации.

Похоже, Луиза добралась до конечной цели своей поездки. Однако присоединиться к толпе скорбящих у открытого гроба она не торопилась. Устроившись за кустом бузины, она молча наблюдала за церемонией. И лишь когда красивый гроб с витыми бронзовыми ручками заколотили, а потом под траурную музыку начали опускать в землю, из груди Луизы вырвался не то стон, ни то всхлип. Девушки, наблюдавшие за ней из-за зарослей кустов, молча переглянулись.

Тем временем церемония похорон шла своим чередом и близилась к завершению, как вдруг подруги заметили возле Луизы, опустившей к этому времени на лицо густую траурную вуаль, какое-то шевеление. А через секунду возле нее возник хорошо знакомый подругам силуэт.

– Позвольте ваши документы, гражданка, – произнес Ручкин каким-то нехорошим голосом, обращаясь к опешившей Луизе и одновременно показывая той служебное удостоверение.

– Я не ношу с собой на кладбище документы! – попыталась отбиться от него Луиза. – И вообще, что вам от меня нужно? Я ничего такого не сделала.

– Разберемся, – заверил ее Ручкин.

– Имейте же уважение, – не сдавалась Луиза. – Дайте людям спокойно предать земле и оплакать своих близких.

– И кого же вы предаете? – поинтересовался у нее Ручкин. – Отца, мужа или, может быть, любовника?

– Как вы смеете?! – воскликнула Луиза.

– Смею! – заверил ее Ручкин. – Вы единственная женщина, которая присутствует на похоронах Глухова Сергея. И то тайком. А между тем покойный был холост. Матери и сестер у покойного не было. А по словам соседей и друзей погибшего, в последнее время в его жизни была только одна женщина – его любовница, которая по ряду причин вовсе не стремилась к знакомству с друзьями Глухова. И по тому, как вы украдкой подглядывали за похоронами Глухова, я делаю выводы, что вы и есть его любовница.

– Ни хрена себе выводы! – прошептала Мариша. – Этак он и нас троих одним махом записал бы в любовницы этого самого Глухова. Интересно, кто он такой, этот Глухов?

– Мариша, ты чего в самом деле? – удивилась Инна. – Глухов – это же фамилия Снайпера!

– В самом деле! – ахнула Мариша. – Как же я могла забыть? Выходит, Луиза любовница Снайпера?!

– Ну, во всяком случае, она сегодня на кладбище, когда его хоронили, появилась не просто так, – хмыкнула Инна. – Это и Ручкин понимает. Потому и набросился на бедняжку, как тигр на антилопу.

Тем временем Ручкин увел продолжавшую протестовать Луизу. Подруг, как они поняли, он не заметил. И они решили, что увидели все, что хотели, и теперь им пора уходить. Но не тут-то было. Стоило им сделать движение в сторону, как возле них словно из-под земли возникли еще трое молодых парней, дружно сунув подругам под нос удостоверения.

– Прошу проследовать за нами! – произнес один из них.

– Мариша, ты накаркала! – простонала Инна. – Теперь нас тоже запишут в любовницы Снайпера. Пропала наша репутация!

Подругам разрешили сесть в их собственную машину, но за руль сел мент, а второй устроился на заднем сиденье, бдительно поглядывая на трех подруг. Оказавшись в знакомом отделении, подругам пришлось подождать, пока Ручкин закончит допрос Луизы. И только потом Марише, видимо, как самой рослой, предложили пройти в кабинет следователя. При виде Мариши Ручкина перекосило.

– Снова вы! – воскликнул он. – Господи, я должен был догадаться!

– Здравствуйте, – приветливо произнесла Мариша, стараясь не обращать внимания на тон следователя.

– Что вы-то делали на кладбище? – продолжал негодовать Ручкин.

– Провожали в последний путь человека, который был нам не совсем чтобы уж чужим, – вежливо объяснила ему Мариша.

– Вы пытались выследить на кладбище убийцу Глухова! – очень проницательно заявил ей в ответ Ручкин. – Ваша подруга тоже с вами?

– Даже две, – с гордостью сказала Мариша.

– Уже две! Зовите обеих! – простонал Ручкин. – Поговорим.

Впрочем, разговор свелся исключительно к монологу самого Ручкина, который сообщил подругам, что девушек, которые суются не в свое дело, обычно ждут большие неприятности. Эту мысль он развивал очень пространно, но суть его монолога с легкостью уместилась в одной фразе. Наконец после пятнадцати тягостных минут он отпустил подруг с миром, напомнив им, что они всего лишь слабые девушки, обладающие еще к тому же довольно странной, если не сказать опасной, энергетикой. И способностью притягивать к себе трупы.