Эльф похлопал глазами, а потом спросил:

— Значит ты — Убийца?

— Так меня называли старейшины, но это только их точка зрения. Если бы они не задумали меня убивать, никто из эльфов не пострадал бы. А так как старики затеяли на меня охоту, мне ничего не оставалось, как уничтожить охотников. Я ведь не хотел умирать.

— Но ведь среди них были и Алин, и Лис, и Жива. Они же были твоими друзьями? Как у тебя поднялась на них рука?

Я бы мог ответить, что друзей у меня не было, когда я был эльфом, но произнес совершенно иное:

— Эр, когда меня убивают, я не смотрю на лица. И Лису я дал возможность уйти. Просто попросил оставить меня в покое. Но он не послушал меня, в результате чего и умер.

— Но ведь и мне дали задание убить тебя!

— А ты этого хочешь? — спросил я Эринэля.

Тот вздохнул и опустил плечи.

— Раньше хотел, а сейчас уже не знаю. Ты ведь действительно Лавиниэль, я этому верю… И я не представляю, как бы поступил, окажись на твоем месте.

Он помолчал, а я в это время допивал свое пиво, чувствуя, что меня начинает клонить в сон.

— Лав, а скажи, каково это — быть тем самым Убийцей?

— Эр, не будь ребенком. Все эти прозвища типа Убийца, Защитник, Разрушитель или Справедливый — только громкие титулы для толпы. Их можно заслужить, купить, выдумать или просто получить в подарок, как в моем случае. Но все они ровным счетом ничего не стоят. Можно быть тем, кем хочешь, а можно стать тем, кого хотят видеть в тебе окружающие. Я всегда выбирал первый вариант, и буду придерживаться его впредь, чего и тебе желаю.

— Защитник? — переспросил Эринэль. — Алекс Защитник? Так это о тебе здесь все говорят вот уже десятицу? Это ты тот самый герой Мардинана?

Я поморщился.

— Вот именно об этом я тебе и говорил… Ладно, у меня уже глаза слипаются, поэтому я пойду наверх посплю, а если захочешь, утром мы можем продолжить разговор за завтраком. Идет?

— Хорошо, Лав… Алекс, — кивнул Эр.

Поднявшись наверх и слегка пожалев о о своем обжорстве, я ухитрился помыться в небольшой бадейке с водой, а затем растянулся на кровати, не забыв поставить сигнальный контур. На все сто я Эру не доверял, поэтому перестраховался. Вдруг он меня захочет спящего прирезать? Нет, почти никакой ненависти я не заметил в его чувствах, но кто знает, куда он может зайти в своих размышлениях? Ведь вполне может решить, что долг перед народом важнее и отправиться мочить Убийцу. Это была моя последняя мысль, а потом я заснул, снова отправившись во владения Темноты.

Ночь прошла спокойно. Если у Эриэля и появлялись мысли о моем убийстве, то он не стал их воплощать в жизнь. Более того, за завтраком эльф вел себя вполне адекватно и без вчерашнего ошеломления. Мы с ним поговорили часок о всяком разном, вспомнив несколько случаев из детства, по молчаливому уговору не касаясь событий моего побега, а потом расстались по-дружески. Напоследок я посоветовал ему никому не рассказывать то, что он узнал от меня про слияние душ и прочая, потому что это все позорит в первую очередь самих эльфов. Нет, я, конечно, разрешил Эру рассказывать всем любопытным, как мы вместе росли, как учились, и как я потом захотел мир повидать и отправился совершать свои подвиги. В том, что такие любопытные будут, я не сомневался. Уж очень внимательными взглядами окидывали нас посетители трактира, поэтому я догадывался, что как только его покину, Эринэль рискует узнать на собственной шкуре о том, что такое популярность.

Спустя еще час я выехал из Зингарда и отправился дальше. Всю дорогу меня не покидало странное чувство узнавания. Я возвращался по своим следам и замечал знакомые места, рождавшие множество воспоминаний, как хороших, так и не очень. Это было непривычно, но неожиданно приятно. Интересно, мелькнула у меня мысль, а будет ли мне так хорошо, когда я вернусь на Землю? Ведь я еду в эльфийский лес именно для того, чтобы это узнать. Да, себе я могу признаться, как и Фариаму, что эльфы меня волнуют в меньшей степени, чем возможность отправиться в соседний мир. Потому что там у меня есть дом. Свой дом, в который я могу вернуться. А здесь я пока не нашел места, которое могу так называть. Не гостиницы же мне считать таковым? И уж точно не королевский дворец! Была бы цитадель Темного в жилом состоянии, я бы остался там, но восстановить ее нереально, а строить свой собственный дворец — глупо. Поэтому я и ехал туда, где начались мои странствия, и надеялся, что смогу попасть домой.

Спустя сутки с небольшим, как раз к обеду, я достиг деревни Большая Кочка и не сумел удержаться, чтобы не заехать туда. Мое появление было встречено восторженно. Все взрослые отрывались от работы, увидав меня, и провожали любопытными взглядами, а дети так вообще бежали вслед за Ветерком, крича безо всякого стеснения звонкими голосами:

— Алекс едет! Алекс Защитник!

Помянув незлым тихим словом пиар-кампанию Фариама, я остановился у дома старосты и спрыгнул с седла.

— Эй, хозяева! Есть кто дома?

На мой крик из дома вышел сам староста Иским и удивленно на меня посмотрел. Пока он шел к калитке, удивление сменилось недоверием. Подойдя ко мне, он осторожно спросил:

— Здравствуйте, ваше… высочество?

— Можно просто Алекс, — улыбнулся я. — Не накормите голодного путника? Я хорошо заплачу.

В ответ на это Иским поклонился и радостно воскликнул:

— Прошу прощения, ваше высочество. А я уж было подумал, что обознался! Все-таки не каждый день в нашу деревню заезжают такие гости. Заходите, пожалуйста, будьте, как дома!

Он открыл калитку, пропуская нас с Ветерком, а потом кликнул своего сына, который быстро увел моего жеребца в конюшню и обещал хорошенько его накормить и напоить. Вместе со мной староста направился в дом, а вот там нас поджидал сюрприз, стремительным рыжим бликом появившийся на пороге и зашипевший на меня. Я несколько секунд с удивлением рассматривал маленького кэльва, а потом опустился перед ним на корточки и спросил:

— Привет, Пушистик. Что тут делаешь?

Одновременно я продублировал речь мысленно. Котенок в ответ на это перестал шипеть и посмотрел на меня слегка удивленно, как бы думая, почему это я не бегу подальше, испугавшись его такого грозного. Тем временем Иским крикнул:

— Лина! Разбойница, а ну, поди сюда и забери своего зверя с порога!

Наверняка мое удивление было слишком сильным, поэтому котенок соизволил на него ответить, продемонстрировав несколько образов. В переводе не словесный язык это означало бы:

«Ты чужой. Это дом моей хозяйки. Я защищаю ее».

В ответ я послал ему свои образы, которые обозначали:

«Я — друг. Не причиню вреда хозяйке. Скоро уйду».

Раздался топот маленьких ножек, и на пороге появилась Лина.