— Извини, не получится.

Валя театрально зевнула, изящно прикрывая рот ухоженными пальцами с нарощенными ногтями кроваво-алого цвета:

— Да и я очень устала. Буду отдыхать. Почитаю что-нибудь, какой-нибудь глупый сериал посмотрю. В общем, сегодня я буду занята.

— Ладно, — Оксана всегда покорно соглашалась, когда Валя не могла к ней приехать. А что она еще могла сделать? Не тащить же подругу насильно к себе в квартиру и постель? Дружба — дело добровольное. Даже если в нее вплетены деньги и секс.

Но на прощание она все-таки ее поцеловала, плюнув на водителя, который еще должен был отвезти ее.

На душе у нее все равно было муторно и нездорово. Как будто за роскошным столом она объелась какой-то дряни.

Девушка легла в кровать с твердой уверенностью, что в ней что-то сломалось. Не надломилось, а именно сломалось.

На сердце лежал ледяной, тяжелый, мраморный камень.

Она вдруг поняла, что абсолютно безумна. Что она воспринимает мир совсем не так, как обычные люди. И эта пропасть огромна. Словно надрез, сделанный скальпелем хирурга, отделивший ее от сиамского близнеца — ее совести. Доброты, нежности. Она ощущала такую мощную ненависть ко всем мужчинам и женщинам, что ей даже стало страшно. До безумия. В какой-то момент девушка пожалела, что не родилась раньше и не работала в гитлеровских лагерях.

Ей бы это понравилось. Очень.

Ощущать абсолютную власть над кем-то… Видеть страх в чужих глазах… Заставлять делать то, что хочет она. Насиловать. Убивать.

— Нет, нет, нет! — зашептала она в отчаянии, сжимая край одеяла, рыдая. Ей захотелось вырвать собственное сердце. — Я не хочу, не хочу, не хочу!

Оксана слишком ясно осознавала изменения, происходящие в ней, словно заработала смертоносная машина, называемая инстинктом уничтожения. Она понимала, что больше никогда не сможет полюбить, да и та любовь, которая в ней была, исказилась, изменилась, будто зараженная страшным вирусом ненависти и безумия. Цветущий сад ее души стал заколдованным приютом для монстров.

Она ненавидела, презирала, видела всех людей только с плохой стороны. Ей хотелось их убить. Всех. Ее вера хоть в какое-то добро пропала. Исчезла. Рассыпалась прахом, отслужив свое.

Слабенькие ростки иллюзий молодости высохли, придавленные смертоносным монолитом реальности.

Странно, но она также потихоньку разучилась плакать. Чернота, скапливающаяся в ее душе, не могла быть выведена из организма. И этот черный песок слипался в комья, твердел и застывал бетоном.

И Оксана рыдала, пользуясь последней возможностью хоть немного быть человеком.

Вскоре на кровати затихли рыдания, и в сон уходила не девушка, а равнодушный, жестокий монстр, чьими радостями должны были стать только деньги и чужие страдания. Чужая кровь могла оживить ее на миг, как вампира. Но затем равнодушие-жестокость-смерть вновь овладевали ее телесной оболочкой, как будто в нее вселялись ужасные демоны. Демоны будут давать ей миг радости, почти счастья… Кровавого, садистского, нечеловеческого, а потом опять убивать. И ее глазами будет смотреть само равнодушие, сама смерть. Космический вакуум.

* * *

Валя не приходила неделю, даже не брала у нее денег. Оксана мучилась неведением, сходила с ума. Потому что любовь к Вале оставалась ее последним чистым чувством, которое она холила и лелеяла. Хотя она уже начала ее ненавидеть за ту власть, которую эта белокурая дура имела над ней.

Во время съемок ее так и подмывало спросить у Славика, что происходит с его женой. Не начал ли он давать ей деньги? Но Славик если и рассказывал о своей личной жизни, то преимущественно про новый дом, который почти достроили на его земельном участке в Конче Заспе. Рассказывать Оксане про цвет кирпича, качество сигнализации, дизайн и мебель казалось ему интереснее, чем говорить о какой-то там жене! Ставшей для него обыденной, как веник.

А Ксана все-таки боялась, что он ненароком узнает об их отношениях. Она не могла предугадать, как он поступит. Может быть равнодушно, а может со скандалом. Или еще чего похуже отчебучит.

Так что она молчала, скрипя зубами. Ждала, верила, надеялась. Валя не отвечала на ее звонки, СМС и сообщения в Вайбере. Не звонила, не приезжала. Денег тоже не требовала.

Оксана была в отчаянии, чувствуя себя так, словно у нее забрали самое дорогое. Она убеждала себя, что Валя вернется, что она просто занята сессией. Пока Славик ненароком не обронил, что "эта идиотка" бросила университет, хотя за год уже было заплачено.

В субботу Оксана лежала на кровати в компании бутылки итальянского вина и тарелки шоколадного печенья, лениво раздумывая, как бы побыстрее убить свободное время, так как на самом деле ей ничего не хотелось. Ничего и никого, хотя Саша изводил ее звонками и признаниями в любви.

Неожиданно раздался звонок в дверь.

На пороге стояла Валя. Веселая, сияющая, красивая. В прекрасной форме и идеальной для нее весовой категории.

— Привет, — Валя источала улыбки, как навязчивый запах духов. — Знаешь, а я ведь пришла попрощаться!

— Что?! — Оксана стояла оглушенная, хотя давно предчувствовала подобное. — Значит, мы больше не увидимся?

— Да, — Валя даже не стала садиться, застыв в коридоре, сжав ладонями сумочку. — Я вскоре уезжаю. Только разведусь со Славиком, выйду замуж за Джона и уеду в Великобританию. Знаешь, мне надоело, что муж постоянно меня бьет, регулярно не ночует дома и не дает мне денег! А я была вынуждена с тобой спать! Если бы ты знала, как это было отвратительно, невыносимо для меня! — выпалила ей в лицо девушка, чуть ли не плюнула. — Мне был ненавистен каждый миг, проведенный с тобой в постели! Как ты могла так поступить со мной, ты, моя подруга?! Заставляла меня трахаться за деньги, пользуясь моим безденежьем? Зная, что я не лесбиянка, в отличие от тебя!

— Я тоже не лесбиянка, — машинально, потому что ее мозг был заторможен, отвечала Ксана. — Я бисексуалка. Кстати, я спала с твоим мужем.

— Я так и подозревала! Ты ведь редкая дрянь! Ты всегда завидовала моей красоте и хотела меня унизить любым путем! Но мне плевать — можешь забирать себе этого психа! Я познакомилась с замечательным мужчиной через брачное агентство. Он меня любит! Он дает мне деньги! Джон будет меня на руках носить! За границей мужчины знают, как следует обращаться с красавицами, — она вздернула подбородок. — Ну что ж, пока. Открой мне дверь. Я ухожу. Навсегда. И очень рада, что больше тебя никогда не увижу! Тебя и Славика! На самом деле вы — классная пара! Два психа.

— Ты не уйдешь, — голос Оксаны звучал обманчиво спокойно, хотя в глазах пылал пожар. — Ты никогда от меня не уйдешь, слышишь! Я не могу тебя потерять — я ведь тебя люблю! Только тебя одну на этом свете! Пожалуйста, не бросай меня!

Она готова была стать на колени.

Валентина отвернулась к двери с холодным, равнодушным лицом.