сообщение: «Больше не пиши ему и не звони! Я его мать и я запрещаю вам видеться! Сергею надо поступить в институт, выучиться, получить специальность. Ваши встречи до добра не доведут! И тебе надо учиться, а не бегать к мальчикам на квартиры. Порядочные девушки себя так не ведут! Не успела школу окончить, уже спишь с парнями! Если ты будешь названивать Сергею, я приду к твоей классной руководительнице, возьму у неё номер телефона твоей матери и расскажу, чем ты занимаешься в 14 лет. Расскажу, что ты уже спишь с парнями! Что будет дальше? Начнёшь их перебирать в понедельник — один, во вторник — другой, в среду — третий и так далее?

«О боже!» — у Юльки выступила испарина на лбу. Она не знала, чего она боялась больше: того, что мать Сергея запретила им встречаться или того, что она может прийти к Юлькиной матери и рассказать, чем её дочка занимается в 14 лет. Но, она же любит Серёжу! Любит так сильно, что не представляет как она будет жизнь без него. Она написала: «Можно мы сами, без вашего участия, будем решать, как нам общаться с Сергеем. Продолжить или прекратить. Я очень люблю Серёжу, а он любит меня!» Сообщение ушло. Юлька поняла, что её номер заблокирован. «Что делать? Что делать? — думала она, — как связаться с Серёжей? Увидимся ли мы когда-нибудь?» Она решила занять выжидательную позицию: «Пока ничего не буду делать, посмотрю, что будет дальше». Сердце тревожно ныло, она переживала. Какое ей дело до наших отношений! — думала она про мать Сергея, — она так разговаривает со мной, будто бы я дружу не с одним Сергеем, а перебираю их. То с одним — то с другим! Почему она обо мне такого мнения? Если я полюбила парня, это же не значит, что я и с другими тоже встречаюсь.

Прошло три дня — Сергей не давал о себе знать. Она, совсем, извелась. Не могла не то, что есть, вообще, не могла смотреть на еду. Под глазами образовались коричневатые тени. Спала она тоже плохо: испуганно вздрагивала, ей приснилась его мать, с перекошенным от ярости лицом. «Я спрячу моего мальчика от этой твари!» — орала она Юльке в лицо и потрясала у неё перед носом кулаком. «Ничего не надо! Я отпускаю его! Освобождаю его от себя, от наших отношений, от нашей любви! Пусть идёт своим путём, а я пойду своим», — благородно ответила она его матери и проснулась.

Она не могла больше оставаться в неведении, решила сходить в квартиру к его бабушке — вдруг, он там. Хотя понимала, что, наверняка, его там нет. Она зашла в подъезд: прошло всего три дня с тех пор, когда они виделись с Сергеем в бабушкиной квартире, а ей казалось, что прошла уже целая вечность. Стены, выкрашенные светло-бежевой краской, на подоконнике коридорного окна всё те же цветы. Но что-то неуловимо изменилось, так бывает, когда человек только что был рядом, а через минуту сел на поезд или в самолёт и его уже нет. Она поняла: в картине, представшей перед её глазами, не было жизни! Потому, что в этом маленьком кусочке мира, не было их — Юльки и Сергея! «Безжизненная пустыня! — прошептала она, кусая губы. Преодолела нерешительность и поднялась на второй этаж. Приложила ухо к двери в бабушкину квартиру, прислушалась — никаких признаков жизни. Понятно, в квартире никто не жил, она понимала это, но всё-таки надеялась на чудо, на то, что она нажмёт на звонок и услышит знакомые шаги. Он распахнёт дверь настежь, сделает удивлённое лицо: «Ты почему так долго не приходила? Сколько тебя можно ждать!» — сграбастает её, прижмёт крепко — крепко, так, будто никогда в жизни не отпустит её даже на одну минуту. Она нажала кнопку звонка, послышалось дребезжание, точно дверной звонок подражал старческому голосу бывшей хозяйки. Ответа не было, никто не подошёл к двери с той стороны. Она ещё раз, со всей силы вдавила кнопку звонка — бесполезно. Медленно, точно она не 14-летняя девчонка, а взрослая, грузная тётка, спустилась на один пролёт вниз, опустилась на ступеньку, обхватила колени руками и разрыдалась: «Как же так? Нелепая случайность! Его мать «застукала» их вместе и разлучила их навсегда? Почему он не заступился за их счастье, за их право любить друг друга? Почему он так легко отказался от неё?» Хлопнула входная дверь, кто-то вошёл в подъезд. Она испуганно вскочила — может быть, это Сергей, а она сидит вся такая зарёванная, вся такая несчастная. Перегнулась через перила посмотреть, кто вошёл в подъезд: какая-то женщина, нагруженная пакетами, прошла к кабинке лифта.

Неслышными шагами она спустилась на первый этаж, бесшумно открыла входную дверь и вышла на улицу. В небе сияло солнце, озаряя город прекрасным золотистым светом. Воздух казался густым, наполненным теплом, ароматами цветов и травы. Юлька сделала ладонь козырьком, загораживаясь от ослепительного солнечного света, осмотрела двор, может быть, она увидит Сергея или, не дай бог, встретит его мать. Нет, их не было. Прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на молодую девчонку, явно высматривающую кого-то.

Она вернулась домой. В квартире никого — пустынно и одиноко, как у неё на душе. Грудь щемило тоской: "По-че-му? По-че-му?" — выстукивало сердце. Она бросилась на кровать, уткнулась лицом в подушку, стараясь утихомирить бушующую душу и успокоить рвавшееся из груди сердце. Не помогло. Она поднялась с кровати, шатаясь, словно только что встала после тяжёлой болезни, вошла в гостиную, открыла бар. Бутылки тревожно блеснули стеклом, как бы предупреждая: девочка, что ты собираешься делать? Нельзя! Девочкам нельзя пить спиртное, только в праздники и то по чуть-чуть. "Я не могу! — прошелестела она слабым голосом, — иначе, я рехнусь, слечу с катушек, я уже не грани, — она поочередно посмотрела на тоненькие запястья, на нежно-голубые, словно ниточки-ручейки вены. "Дура! Ты что задумала? — грозно прикрикнул кто-то, кто наблюдал за ней со стороны, — совсем свихнулась от своей идиотской любви!" "Просто посмотрела и всё», — как бы оправдываясь, шёпотом ответила она, достала початую бутылку белого сухого вина. Прислушалась, не возражает ли этот кто-то, кто наблюдает за ней со стороны тому, что она собирается сделать. Возражений не было. Она взяла бутылку, шаркающей походкой, точно ей было 150 лет, а то и больше, прошла в кухню, достала стакан, вышла на балкон, села на пол. Налила полный стакан, выпила залпом, прислушалась к ощущениям: в голову торкнуло, но вместо облегчения, на которое она