— И приземлилась на стол, стоявший на террасе. Тогда я и увидела его.

— Кого? — спросил К.

— Вильгельма Гопкинса, нашего соседа. Он стоял, прячась в кустах. Я абсолютно уверена, что это он устроил пожар.

К. уставил на Аннику такой испытующий взгляд, что у нее зачесалась кожа.

— Мы закончили? — спросила она.

— Что ты делала в такой поздний час? Почему не спала?

— Об этом я уже сказала. Я работала, потом отправила статью тебе и в редакцию.

— Да, это было в два часа сорок три минуты. Но что ты делала до половины четвертого?

Она посмотрела на инспектора и ощутила ком в горле.

— Сидела и плакала, — тихо ответила она. — Я поссорилась с мужем и… ну, я этого не хотела. Мне было очень жаль себя.

— Из-за того, что твой муж ушел?

Анника слабо улыбнулась:

— Ну да, можно сказать и так.

— Ты не думала о мести?

— За что?

— За то, что он тебя бросил. Потому что оставил одну.

Она покачала головой:

— Нет, о мести я совсем не думала.

Инспектор вздохнул, открыл ящик стола и достал оттуда какие-то бумаги.

— Знаешь, что это?

Анника снова качнула головой.

— Это решение ленного суда в Эскильстуне, — сказал К. — Девять лет назад ты была приговорена к условному сроку за непредумышленное убийство.

Анника оцепенела, мысли ее заметались. «Куда он клонит? Что будет дальше?»

— В этом рапорте есть очень интересное свидетельское показание, — сказал К. — Полицейский офицер, первым оказавшийся на месте происшествия после того, как твой друг умер, сказал… ты знаешь, что он сказал? О мотиве, из-за которого ты толкнула его так сильно, что он упал в горящую печь?

В мгновение ока Анника снова оказалась в том времени и в том месте. Она явственно вспомнила тот жаркий летний день в заброшенной литейной мастерской в Хеллефорснесе, пыль, вьющуюся в воздухе, и мертвого Вискаса в своих руках.

— Ты сказала: «Он не смел нападать на моего кота. Он не смел калечить Вискаса. Понимаешь?» — вслух прочитал К.

— Можно я выпью воды? — спросила Анника.

— Ты признала жажду мести как мотив в том случае, когда убила человека, — сказал он. — Теперь ты говоришь, что в этом случае у тебя не было мыслей о мести, так?

— Но ведь это совсем разные вещи — когда убивают твоего кота и когда от тебя уходит муж, правда? — сказала Анника.

К. смотрел на нее несколько бесконечно долгих секунд.

— Значительно чаще убийства происходят именно по второй причине, — заметил он.

Аннике показалось, что комната закачалась. «Что он говорит? Что он делает?»

— Это был Гопкинс, — сказала Анника. — Это Гопкинс поджег дом.

— Гопкинс, к твоему сведению, был единственным, кто сразу позвонил в пожарную команду, — сказал К.

— Должно быть, его мучила совесть.

Наступила тишина.

— Что все это значит? — спросила Анника после долгого молчания.

— Так как у нас нет свидетелей и нет данных криминалистической экспертизы, нет и достаточных оснований для подозрения, а значит, и для твоего задержания. Ты можешь идти.

Анника во все глаза уставилась на К.

— То есть что значит я могу идти? — спросила она. — А почему, собственно, мне можно было бы запретить уйти? Что бы стало с моими детьми, если бы ты не разрешил мне идти?

К. наклонился вперед с искренне озабоченным лицом.

— Сейчас идет предварительное следствие по делу о поджоге и возможном покушении на убийство, но прокурор пока не принял решение по этому поводу. За такое преступление по закону полагается длительное, вплоть до пожизненного, тюремное заключение. Кто-то поджег дом, и ты в это время в нем находилась. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Анника едва не расхохоталась.

— Ты сошел с ума? Я — подозреваемая? Я — единственная подозреваемая? Ты хочешь сказать, что меня официально подозревают в совершении этого преступления? Ты это хочешь сказать?

К. вздохнул.

— Нет, не официально, и пока не обвиняют. Но пожар устроил тот, у кого были на это причины. И ты в первых пунктах неформального списка подозреваемых.

Анника посмотрела в окно. Снова начался дождь.

«Я буду добиваться единоличного опекунства. Я их заберу. Это мои дети. Они не могут жить с таким человеком, как ты, ни одной секунды».

— Ничего не произойдет до тех пор, пока сотрудники следственной бригады не получат результаты криминалистической экспертизы, — продолжил К. — Боюсь, что это займет немалое время. Потом, когда мы будем знать больше, возможны три варианта развития событий: либо тебя обвинят, либо снимут все обвинения. Или, в третьем случае, дело может быть прекращено за отсутствием улик. В этом случае в отношении тебя останутся сомнения, но недостаточные для того, чтобы передавать дело в суд.

— Я этого не делала, — сказала Анника. — Это не я.

— Знаешь, — сказал К., — как это ни странно, но так говорят почти все.

www.quälspressen.se

ЮЛИИ ЛИНДХОЛЬМ ПРЕДЪЯВЛЕНО ОБВИНЕНИЕ В ДВОЙНОМ УБИЙСТВЕ

Прокурор требует пожизненного заключения

Обновлено 15 ноября в 9.54.

Дело об убийстве полицейского комиссара Давида Линдхольма близится к завершению.

Вчера жене Линдхольма Юлии было предъявлено обвинение в двух убийствах и похищении, совершенном особо жестоким способом. Обвинение было предъявлено в городском суде Стокгольма.

Согласно заявлению прокурора Ангелы Нильссон, Юлия Линдхольм 3 июня сего года, рано утром, застрелила своего мужа. В течение нескольких предыдущих дней она похитила, убила своего четырехлетнего сына Александра и спрятала его тело.

Результаты психиатрического исследования конфиденциальны, но опубликованная их часть указывает на то, что Юлия Линдхольм действительно страдает психическим расстройством, но оно недостаточно тяжелое для того, чтобы приговорить ее к принудительному лечению.

«Учитывая жестокость содеянного, а также беззащитность и уязвимость жертв, единственной адекватной мерой наказания в данном случае является пожизненный тюремный срок». Так заявила прокурор Ангела Нильссон газете www.quälspressen.se.

Расследование надолго затянулось из-за необходимости проведения детального психиатрического обследования и большого объема работы для криминалистической лаборатории.