— В тот вечер они одна за другой съезжались сюда после позднего матча по бейсболу, — рассказывала она. — Полиция говорит, что уже это сами по себе было плохо. Вереница машин, пытавшихся выехать из гаража, — кто-то разворачивался, кто-то нет. Некоторые, которым надоело ждать, пытались проскользнуть и заставляли других пропускать их. Вы знаете, как это бывает.

— Да!

— И вдруг, как рассказывают, около трети машин осталось без водителей. Если перед ними было пусто, они продолжали ехать пока не натыкались на другую машину или не врезались в стену. Для тех, кто остался, выхода не было. Образовалась такая каша, что люди бросали своя машины и пробирались по крышам автомобилей, взывая о помощи. Утром они начали буксировать машины при помощи тросов, затем подогнали краны, и это продолжается до сих пор.

Рейфорд и Хлоя смотрели на это зрелище, качая головами. Машины обвязывали тросами, и краны, обычно применяемые на стройках для подъема балок, рвали, дергали, тянули их одну за другой через проемы в бетонной стене, чтобы расчистить гараж. Однако было похоже, что на эту работу потребуется еще несколько дней.

— А вы сами как? — спросил Рейфорд. — Вы потеряли близких?

— Да, сэр. Маму, бабушку и двух маленьких сестричек. Теперь они на небесах, как всегда говорила моя мама.

— Я уверен, что вы правы, — сказал Рейфорд. — Моя жена и сын тоже исчезли.

— Так что теперь вы свободны? — спросила девушка. Рейфорд был шокирован ее прямолинейностью, но он понял, что она имеет в виду.

— Да, — ответил он.

— Я тоже. Нужно быть слепым, чтобы теперь не видеть света.

Рейфорд хотел посмотреть на Хлою, но не стал. Он щедро расплатился с молодой женщиной, когда они доехали до ресторана. За обедом он рассказал Хлое о Хетти, рассказал все, как было. Долгое время она молчала, а когда снова заговорила, у нее был едва слышный голос.

— Так вы с ней не были близки? — спросила она.

— Слава Богу, нет. Я бы никогда себе этого не простил.

— Конечно, это разбило бы мамино сердце. Он печально кивнул.

— Иногда я чувствую себя так скверно, как будто я на самом деле изменил ей. Но я оправдывал себя тем, что твоя мама стала совершенно одержимой религией.

— Я знаю. Смешно, конечно. Но это заставляло меня вести себя в университете более сдержанно. Ведь мама была бы очень расстроена, узнай она, что я там говорила и делала — лучше не спрашивай меня об этом. Однако сознание того, какой она была искренней и преданной, какие большие надежды возлагала на меня, удерживало меня от больших глупостей. Я знаю, что она молилась за меня. Она писала мне об этом в каждом письме.

— Хлоя, она разговаривала с тобой о конце мира?

— Конечно. Все время.

— Но ты все равно не поверила в это?

— Я хотела, папа, я в самом деле хотела. Но я должна быть интеллектуально честной по отношению к самой себе.

Рейфорду оставалось лишь молча слушать. Был ли он в ее возрасте таким псевдообразованным? Безусловно. Он сам прошел через все эти сумасшедшие интеллектуальные чистки — пока не настали эти дни, когда сверхъестественное прорвалось через все его академические привычки. Но как хорошо сказала девушка-таксист, нужно быть слепым, чтобы сейчас не видеть света, — независимо от того, какое образование ты получил.

Наконец, он произнес:

— Я собираюсь пригласить Хетти отобедать с нами на этой неделе.

Глаза Хлои сузились:

— Ты считаешь это возможным?

Рейфорда поразила его собственная реакция. Он еле удержался от того, чтобы не ударить дочь, чего раньше никогда не делал. Он заскрипел зубами.

— Как ты могла сказать такое, после того как я рассказал тебе все? Это оскорбительно!

— А на что ты рассчитывал по отношению к этой Хетти Дерхем, папа? Ты что, думаешь, она не понимала, что между вами происходит? И как она теперь это истолкует? Она может придти, чувствуя себя победительницей.

— Но я собираюсь объяснить ей свои намерения. Сейчас они у меня абсолютно порядочные, более, чем когда-либо. Сейчас я ничего не могу предложить ей.

— Итак, ты хочешь поменять роль ухажера на роль проповедника?

Он хотел возразить, но не сумел.

— Сейчас я забочусь о ней как о человеке. Я хочу, чтобы она познала истину и могла поступать в соответствии с ней.

— А если она не захочет?

— Ну, тогда уже это будет ее дело. Я могу только сыграть свою роль.

— Похоже, что так же ты думаешь и обо мне? Если я не буду поступать так, как ты хочешь, ты удовлетворишься тем, что сыграл свою роль?

— Да. Но безусловно, о тебе я забочусь гораздо больше, чем о Хетти.

— Тебе следовало подумать об этом еще до того, как ты решился приударить за ней.

Рейфорд снова почувствовал обиду. Но подумал, что заслужил это.

— Возможно, поэтому я так ничего и не предпринял, а только подумал об этом.

— Это новости для меня. А я-то надеялась, что ты удержался ради жены и детей.

— Практически это так.

— Давай подведем итоги. Что, если твоя стратегия сделает тебя еще более привлекательным для нее? Что если она станет более привлекательной для тебя? Получается, что ты не женат, если ты убежден, что мама на небесах?

Рейфорд заказал десерт и положил салфетку на стол.

— Может быть, я наивен, но то, что твоя мама на небесах, равносильно утрате ее из-за внезапной смерти. Сейчас я меньше всего думаю о других женщинах, и уж, конечно, не о Хетти. Она слишком молода. Мне неприятно вспоминать о том, что я увлекся ею. Я лишь хочу, чтобы она сидела напротив меня, а я бы выслушал, что она скажет. Вот и все, что сейчас происходит в моей душе.

— Ты собираешься устроить ей тест?

— Хлоя, я тебя люблю, но порой ты бываешь чересчур резкой.

— Прости. Я не нарочно. Но если говорить серьезно, как ты узнаешь, что она говорит тебе правду? Если ты скажешь, что раньше был увлечен ею, и что теперь ты считаешь это безнравственным, то почему бы и ей не признать, что она рассчитывала на тебя?

Рейфорд пожал плечами:

— Наверное, ты права. Но я должен вести себя честно по отношению к ней, даже если она не будет со мной откровенна. У меня перед ней моральный долг. Я хочу, чтобы она всерьез восприняла все, что, как мне кажется, необходимо ей сейчас.

— Не знаю, папа, но мне кажется, что вести ее к Богу пока преждевременно.

— Как определить — своевременно или преждевременно? Тут нет никакой грани, особенно сейчас.

Стив извлек из нагрудного кармана корреспондентскую аккредитацию, предоставляющую право присутствия при выступлении Николае Карпатиу на Генеральной Ассамблее ООН. Аккредитация была оформлена на имя Джорджа Орешковича.