— Ты в меня влюбился? — ой, а вот это было внезапно, и я опять не сдержалась.

Я даже сделала слишком большой глоток волшебного чая, которым чуть не поперхнулась.

— Не просто влюбился. Я тебя очень люблю, и это навсегда, — продолжил делать шокирующие заявления Темнов, и я прикусила щёку, чтобы не завизжать от радости. — Поэтому предлагаю тебе пожениться в самое ближайшее время.

Темнов встал передо мной на колени и достал из кармана брюк коробочку… характерную… с потрясающе красивым и дорогим кольцом внутри…

Э-м-м… Че-его?

Тут уж я никаких сил держать себя в руках не осталось. Грохнула чашкой о блюдце и положила ладонь Темнову на лоб.

— Семён, ты в себе? Что ты такое говоришь? Разве ты можешь быть в этом уверен?

Лоб не был горячим. Нормальным он был.

Темнов снял мою руку и, поднеся к губам, сначала поцеловал каждый пальчик, а потом надел на безымянный левой руки кольцо — я забыла, как дышать. Всё-таки действовал он на меня сногсшибательным образом, а кольцо… то вообще было, наверное, волшебным. Потому что снимать и возвращать его не хотелось категорически.

— Ты понравилась мне как девушка лёгкого поведения Кристина, я боролся с влечением к аферистке-лисе, я остался без ума от своей сотрудницы Киры Лисичкиной… Ты действительно думаешь, что я не умею складывать два и два?..

Он говорил это между поцелуями, которыми продолжал покрывать мои руки, глядя в глаза из-под чёлки, соблазняя томным, пламенным взглядом — сердце трепыхалось в груди пойманной в силки птичкой.

— …Думаешь, я не могу из этого понять, что влюбился, люблю и теперь буду любить только одну женщину на всём белом свете?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Д-а-а? — прошептала я, всей душой стремясь ему поверить.

— Да. Я тебя очень люблю, Кир, и уже никуда никогда не отпущу.

Я всхлипнула, и Семён, плюхнувшись на диван, притянул меня к себе на колени.

— И я тебя люблю, Сём, давно, — созналась сквозь слёзы и поцеловала его в шею, в которую уткнулась, он рвано вздохнул и судорожно сглотнул.

А потом сорвался.

— Я больше не могу, Лисичкина. Мы сейчас же идём в спальню, — прорычал Сем Тем, а потом, не дожидаясь моего согласия, резко поднялся прямо со мной на руках и помчался на второй этаж…

Ясное дело с какой целью.

Ну а добравшись до кровати, не стал терять времени даром: уронил меня на покрывало и накрыл собой. Естественно, отбиваться и возражать я даже не собиралась. Я мечтала о близости с ним уже давно! Конечно же, я с радостью подставлялась под его жадные ласки и с охотой на них отвечала.

А он в этот раз касался меня не так, как в ту ночь, случившуюся два с лишним года назад. Теперь всё было иначе. Не грубо и властно, а тягуче-пронзительно, с невероятной нежностью и трепетом.

Семён провёл кончиками пальцев по моему животу, заставляя его дрожать, а потом заменил пальцы губами. Я всегда трепетала от его касаний, но этот раз был особенным, я задыхалась от желания быть с ним и выгибалась навстречу.

Того Семён и ждал. Мой очередной вздох-стон он поймал губами, а предавшее тело взял в свои руки, губы и вообще забрал меня целиком и полностью в своё безраздельное пользование…

Тот наш первый раз я помнила смутно. В памяти остался лишь триумф от того, что он случился с любимым. Да-да, любимым Темнов был уже тогда. Но, со временем, краски стёрлись и поблёкли. Зато вот этот наш раз, я уверена, никогда не забуду. Всё потому, что теперь я не только любила, но и чувствовала, как любима. Неутомимо, страстно, горячо любима Темновым весь остаток дня, ночь до самого утра и, надеюсь, что так будет и дальше. До бесконечности…

Проснулась я от лёгких поцелуев, которыми Сёмка покрывал мои плечи, шею, ухо, волосы — всё, до чего добирался. А за окном стоял белый день…

— Мы на работу проспали? — подскочила я с кровати в панике, стряхивая возбуждение.

— У нас отгул, солнце моё, не дёргайся, — поспешил меня успокоить Семён. Надо ему всё-таки как-то сказать, что про солнце я тогда пошутила и необязательно меня так называть. — Я предупредил, что нас сегодня в офисе не будет, потому что нам надо в ЗАГС подавать заявление…

Остатки сна как рукой сняло.

— С ума сошёл? Зачем так сразу? — опешила я и уставилась на него круглыми глазами.

Я действительно не понимала, к чему такая спешка. Мы вроде ночью, в перерывах между близостью, обо всём договорились: я переезжаю к нему прямо сразу, мы пара, и ни от кого этого не скрываем, учимся жить вместе… Что на него нашло?

— Пока ты спала, я ещё раз хорошо подумал, Кир, и решил: свадьба ведь ничего не изменит, правда? А нам — мне, бабушке и деду — будет спокойнее, когда ты станешь Темновой и будешь носить на пальце кольцо.

— Спасибо, что не ребёнка носить… — вырвалось, а то с него станется. — Сём, но я не понимаю… Вдруг ты через месяц передумаешь? — я-то точно не передумаю, а вот он…

 — Я тебе, Кир, расскажу одну историю, и ты сразу поймёшь, что я никогда не передумаю, и обратного у тебя пути нет.

Чего скрывать, эта его настойчивость была мне приятна, она льстила и грела душу, а улыбка расцветала сама собой. Я же нормальная девочка.

— Давай, расскажи, — подперла щёку кулаком и обратилась в слух.

— Да будет тебе известно, дорогая моя, — Сем легонько щёлкнул меня по носу, улёгшись напротив и отзеркалив мою позу, — что мои бабушка и дед росли в очень разных по социальному статусу семьях: бабуля из семьи разжалованных после революции дворян, а дед из семьи председателя колхоза — рьяного коммуниста и ненавистника богачей. Но как только они повстречались в сельском клубе на танцах, сразу поняли, что созданы друг для друга. И как бы после того, как они объявили о желании пожениться, ни было против их решения общество, родители и обстоятельства, они не поддались — остались вместе. Сбежали из родной деревни, на долгие годы утратив связь с семьями. Бывало, что голодали, ходили в обносках, не имели своего угла, в общем, выживали, как могли. Но! Они всегда были вместе и все трудности преодолевали тоже вместе. Мои дед с бабулей просто точно знали: никто другой никогда не заменит им вторую половинку души, понимаешь?