Многие из них рассказывали, как «подсаживали» новичков, в том числе друзей и жён «на иглу». И не дай Бог, если подобных соседей оказывалось двое — даже я, не ребёнок и, в общем-то, здоровый психически человек и даже преступник куда серьёзней их, удивлялся гадости, низости и подлости жизни этих больных людей, в основном, заключавшейся в поиске и приготовлении новой «дозы». О том была и вся их болтовня. Но они ли виноваты в этом? Или те, кто своим попущением или специально сделал страну притоном, наводнив её любыми наркотическими средствами и попуская их продажу, начиная чуть ли ни с детских садов, и словно подталкивая к ним доведённых до депрессии людей, от молодых и заканчивая кем угодно?

Уверен, что это диагноз, и не могу понять тех, кто думает иначе, называя это лёгким отдыхом или редким отвлечением, возможно, уже оправдывая себя, близких и, может быть, понравившихся им людей.

Небольшое исключение составляют люди, имеющие деньги в достатке. Эти не опускаются до низости и подлости в добывании средств для следующей дозы, а если и предлагают кому-то, убивая несознательно, то уже из-за своей отстранённости, не понимая, что делают.

После тридцати шести дней общения с данной кастой «неприкасаемых», я возненавидел их братию, и пусть простят меня эти несчастные люди, но каждого из них я считаю убийцей, убийцей хотя бы самого себя!

Случайное знакомство с одним из них имело ситуацию казуса, заключавшейся в истории несколько годичной давности. Пожалуй, стоит вкратце рассказать её.

Когда-то, отъезжая от одного магазина сантехники в районе метро «Электрозаводская», я заметил двух кавказцев, крутящихся рядом с моей машиной, но времени не было, да и ехать было недалеко. Большой, мягко едущий «Mercury Grand Markus», ходовые качества не потерял, и я особо не задумался о причине их любопытства. Доехав до квартиры, где на тот период находился мой архив, я бегло осмотрел колёса и, ничего не заметив, поднялся наверх. Меня всегда больше волновала безопасность и всё, с ней связанное, но не «барсеточники» и их методы работы.

Через несколько часов, уже отъезжая, заметил, что плавность хода исчезла и послышалось какое-то песочное шуршание — одно из колёс было спущено. Меняя его около детского городка, под радостные визги малышей и окрики мамулек, я заметил, что одна из них, держа ре-(>онка на руках, уронила коляску на бок. Пока я помогал ей поднять коляску и водрузить обратно все из нее выпавшее, услышал сзади звук закрывающейся двери, а, обернувшись, увидел улепётывающего с моей сумкой низкорослого грузина.

Сначала, погнавшись за ним, держа в одной руке крестообразный ключ, я подумывал выхватить «Браунинг», на редкость оказавшийся со мной ввиду предстоящей встречи, но после одумался — рядом были дети. Метнул и заднее стекло удалявшейся «99 модели жигулей» железяку, раскроив рассыпавшийся «триплекс», запомнил номера и, судорожно перебирая в памяти, чего лишился, пошёл доделывать начатое — менять колесо.

Мамульки охали и ахали, совершенно не представляя, чем всё могло закончиться, ещё минут десять я выслушивал возмущенные реплики по поводу наводнивших Москву гастарбайтеров и их поведения, а после отчалил на своём автокорабле. Действительно: ладно были бы свои — славяне, но эти же даже не изобретательны и, как оказалось в последствии, работали с настоящими авторегистрационными номерами. Как бы они почувствовали себя, если бы я на их головах стал бы доказывать свою профпригодность?

Если задуматься с точки зрения националиста, а я именно крепок этим нормальным, здоровым и настоящим чувством, причём присущим каждой нормальной нации (просьба не путать с нацизмом), и не совсем понятно, чему удивляются некоторые правозащитники, обвиняя кого-то в нём, в большинстве однобоко и, как правило, только славян.

А вы, пардон, видели когда-нибудь представителя горных республик, да что там — даже Европы или Америки, и не националиста: не гордящегося своей страной, нацией, её историей, не желающего её процветания и благополучия, и не имеющих желания поставить на место зарвавшихся в своем поведении приезжих из других стран? Я не встречал. Как, впрочем, не встречал и ни одной славянской «бригады» на территории Кавказа, зато только ленивый из них не организовал что-то подобное на территории многострадальной России-матушки.

Я не против гостей и не против соседей — грузин, армян или абхазов — на одной лестничной клетке, совершенно чётко понимая, что народы эти обладают историей не менее древней, чем наша, и так же полной несчастий и войн, заставляющих менять не только место жительства, но и свою родину. Но почему не жить в общей семье народов, а лишь по привычке пользоваться открытой при СССР кормушкой? На этой территории тоже проживают люди, и им так же тяжело, как и в прилегающих бывших республиках. Им очень не нравится, когда на детских площадках режут и освежёвывают баранов, пинают их стариков, не уважают культурные традиции, навязывая свои, и при всём притом официально просят защиты от нападок русских националистов. А ведь получалось когда-то, и энциклопедии, начиная от «Брокгауза и Эфрона» и заканчивая современными, просто пестрят фамилиями разных представителей чуть ли не всех национальностей, которыми гордится Русь.

Моя семья по отцу родом из Грозного. Когда я был там последний раз, коренное население было русским на 80 процентов, причем издревле — терским казачеством. Моя бабушка в начале 90-х умерла, оттого что не смогла перенести происходящего вокруг, дядья — кто пропал без вести, кто убит; дома — либо отняты, либо куплены за копейки. Таково тогдашнее отношение к коренному населению РФ.

История имеет одну забавную привычку — бить хвостом тех, кто в своё время поступил несправедливо, может, поэтому имеет место волна в центральной России, подымающаяся от обиды за своих братьев на бывших территориях Советского Союза, не имеющих почти нигде фактического равенства в гражданских правах.

Но даже я, человек, знающий о криминале изнутри, порой удивляюсь процентному соотношению нашего брата по национальному признаку — коренное население п нем далеко не на первом месте, хотя и является пока большинством, населяющим Российскую Федерацию.

Так вот, был бы это славянин, об оружии я даже не задумывался, но, разглядев черты лица убегающего, еле удержал себя от желания раз и навсегда отвадить его от понравившегося занятия.

И вот представьте себе, только убрали из камеры двоих, отошедших от ломок и начинающих более-менее внятно говорить и думать, как дверь открылась и ввалился маленький, заросший, с чёрными юркими глазами кавказец, с чертами лица, показавшимися знакомыми. В памяти что-то блеснуло, но было не до того, мысли плющили о потерянном, казалось, навсегда, и лишь когда стоны и вопли обрели непревзойдённую навязчивость, пришлось вспомнить о соседе.

Попросив позвать врача и получив обещание «коридорного» передать эту просьбу с надеждой появления доктора через час, я посмотрел на свернувшегося в комочек бедолагу. Ещё раз что-то заставило насторожиться. Со временем память на лица стала практически идеальной, и стоило где-нибудь, когда-нибудь обратить на долю секунды на кого-то внимание, обязательно, увидев его ещё раз, пусть даже через 10 лет и изменившегося, обязательно вспомню не только где и когда, но и при каких обстоятельствах мы встречались. Вспомнился и тот день с проткнутым колесом и украденной сумкой. Я присел на корточки, повернул его искажённое муками лицо, но спрашивать у него что-либо сейчас было бесполезно, и я отложил это, как хоть какое-то развлечение, на потом.