— Врете, — с удовлетворением в голосе ответил Кочнев. — Я сегодня проверил и выяснил, что в прокуратуре нет такого сотрудника.

— А зачем вы это проверяли? — нисколько не смутившись, спросила я.

— Что зачем?

— Зачем вам, законопослушному, — я выделила последнее слово интонацией, — гражданину, проверять, есть ли в горпрокуратуре такой сотрудник?

— Затем, что вы отчего-то прицепились к моей дочери, обманом проникли в мой дом, а теперь снова заявились да еще с какими-то грязными намеками. Кто вы вообще такая?

— Частный детектив. Святослав Игоревич, давайте поговорим спокойно. А если не хотите, что ж, я не настаиваю. Тогда я прямо сейчас пойду в милицию. Хотя нет, не прямо сейчас, — умышленно поправилась я, — сейчас уже поздно. Но завтра с утра — совершенно точно.

Сказанные мной слова были предельно точно выверены. Теперь Кочневу наверняка смертельно захочется узнать, насколько много я знаю и что собираюсь рассказать в милиции, значит, он впустит меня в дом и выслушает. А еще он теперь думает, что соберусь я туда не раньше завтрашнего дня, а значит, из дома он меня выпустит, не попытавшись придушить телефонным шнуром или зарезать кухонным ножиком. Вот и отлично, этого-то мне и надо.

С минуту поразмышляв, Святослав Игоревич, вероятно, пришел к тем же выводам.

— Ладно, заходите, — он посторонился, открывая мне дорогу. — Поговорим. Интересно все-таки узнать, что вам от меня надо.

Мы вошли в дом. Святослав Игоревич проводил меня в ту самую комнату, где я сегодня беседовала с Жанной.

— Ну, вы хотели со мной поговорить, значит, вам и слово, — сказал Кочнев, устраиваясь в одном из кресел и показывая мне рукой на другое. Голос его зазвучал намного увереннее, недаром говорится, что дома и стены помогают.

Я кивнула, села в кресло, поставила сумочку на колени и внимательно посмотрела на Кочнева. Внешне он был совершенно спокоен, но по мелким деталям — чуть-чуть неестественной позе, сцепленным на коленях рукам, чуть прищуренным глазам — угадывалась глубоко скрытая напряженность и настороженность. Кочнев нервничал, и это было хорошо.

— Да, я хотела с вами поговорить, — начала я. — А точнее сказать, не просто поговорить, а дать вам хороший совет.

— Вот как? — Кочнев удивленно приподнял брови. — Не ожидал. И какой же?

— Пойдите в милицию и добровольно во всем признайтесь. — Я специально хотела раздразнить собеседника, и мне это удалось.

— Что?! В чем признаться? Что за чушь вы говорите! Знаете, я, пожалуй, и в самом деле пойду в милицию и потребую, чтобы там с вами разобрались. В конце концов, выдавать себя за работника прокуратуры, не являясь им, — уголовно наказуемое действие.

— Вы плохо знаете законы, — спокойно ответила я. — Если я не использовала поддельных документов и не совершила с помощью такого обмана никаких противоправных действий, то уголовным преступлением мои поступки не являются. А вот ваши действия под данное определение попадают.

— Какие еще действия? — Кочнев почти сорвался на крик.

— Сегодняшнее убийство Олега Зотова, произошедшее три часа назад на улице Слонова. И недавнее убийство Александра Лисовского.

— Что за бред… — начал было Кочнев, но я прервала его:

— Святослав Игоревич, дослушайте меня. Я знаю о том, что Лисовский шантажировал вашу дочь, и о том, что вы дали Жанне денег для того, чтобы она заплатила Олегу Зотову, который и убил Лисовского. Я знаю, что сегодня Жанна рассказала вам о нашем с ней разговоре, и вы решили устранить Зотова, чтобы он не проболтался о вашей роли в этой истории и роли вашей дочери. Разговор Олега с Жанной и ваш с ней разговор записывались, и у меня есть эти записи. А непосредственного исполнителя убийства отыскать будет несложно, поверьте мне. Так что я еще раз повторяю вам свой совет: идите в милицию с повинной. То, что Лисовский вас шантажировал, и ваша добровольная явка будут очень сильными смягчающими обстоятельствами. А если вы этого не сделаете, то завтра в милицию пойду я и передам все имеющиеся у меня материалы.

Я совершенно сознательно старалась создать у Кочнева вполне определенное мнение о себе. Из моего монолога любой неглупый человек сделал бы очевидный вывод — сыщик накопал много, но еще недостаточно, чтобы доказать вину на суде. И пытается взять на пушку, заставить идти с повинной — самый что ни есть классический прием. Кочнев наверняка знает, что полученные без санкции прокурора записи разговоров решающим доказательством на суде служить не могут. Но в то же время он понимает, что если они попадут в руки милиции, то там раскрутят дело до конца так или иначе. А вот если не попадут…

Я заметила мимолетную жесткую улыбку, мелькнувшую на лице Кочнева, и поняла, что он сейчас подумал о том, что частный детектив отличается от официального следователя еще и тем, что если его устранить, то все его материалы пропадут. Особенно если об этом специально позаботиться. Теперь он наверняка решит, что меня нужно убрать до завтрашнего утра. А вслух продолжит отпираться.

— Нет, вы положительно с ума сошли, — сказал Кочнев, подтвердив мои предположения. — Какие разговоры? Какие убийства? Я знаю, что недавно одного из друзей Жанны убили, но Олег Зотов сейчас жив, я его совсем недавно видел. Я не понимаю, чего вы от меня хотите, на что провоцируете?

— Святослав Игоревич, у меня есть и другие доказательства того, о чем я вам сейчас сказала, — заявила я, приняв загадочный вид. — Имел место шантаж, который и стал мотивом преступления. Я нашла фотографии, которые делал Лисовский. Кстати, на конверте, в котором они лежали, написан ваш адрес.

— Что еще за фотографии?

— Такого типа, — сказала я, вынимая из сумки один из снимков и протягивая его Кочневу.

Он неохотно взял фотографию и посмотрел на нее.

— Ну и что? Я прекрасно об этом знаю, шантажировать Жанну этим не удалось бы.

Но я заметила, как передернулось его лицо, когда он увидел снимок. «Точно, — подумала я, — может быть, начал-то Лисовский с Жанны, но, когда у нее не хватило денег, чтобы откупиться, Саша принялся за папашу. А если Кочнев-старший собрался свою кандидатуру на выборах в Думу выдвигать, то такие забавы единственной дочки для него смерти подобны — конкуренты затопчут».

— Зато удалось бы шантажировать вас. Я угадала?

У Кочнева снова дернулось лицо, но на вопрос он не ответил. Я поняла, что пора заканчивать наш увлекательный разговор, пережимать в таких ситуациях опасно: я пришла сюда без подстраховки, и если у него здесь не два-три охранника, а больше, то я ведь могу и не отбиться. Хотя нет, не совсем же Кочнев идиот, убивать меня в собственном доме да еще зная, что я буду сопротивляться. Такое не скроешь, всех следов не заметешь.

— Нет, не угадали! — заговорил наконец отец Жанны. — Что за глупости! А вот ваши действия, дорогой частный сыщик, действительно напоминают шантаж. Но имейте в виду, ничего вы от меня не получите. Убирайтесь отсюда немедленно!