Произведя эту православную рокировку, Великий князь еще раз дал понять, кто тут великий, а кто никто.

Пимен приехал в Москву и мгновенно проявил больше самостоятельности, нежели от него ожидалось. Через год Дмитрий Иванович сообщил, что Пимен ему более нежелателен. Церковь встала с колен на дыбы. На тебя, княже, митрополитов не напасешься!

Где ваш Дионисий, поинтересовался Дмитрий? Дионисий на сей момент боролся с ересью в Новгороде и Пскове. Ему пока не удалось стать митрополитом – во время знаменитого «тендера на троих при возведение в сан» несколько лет назад он был удостоен Патриархом Константинопольским лишь как архиепископ.

Дмитрий согласился терпеть митрополита Пимена временно. И отправил на него жалобы и пожелания в Константинополь. Одновременно повелел ехать туда же Дионисию – получать митрополита, князь велел.

Преуспел Дмитрий на пятьдесят процентов. Дионисий стал митрополитом, но из Константинополя в Москву не вернулся. Проезжая через Киев, он был задержан киевским князем Владимиром Ольгердовичем, литвинским то есть князем. Почему? Потому что Дмитрий нанес обиду Киеву, Литве и Малороссии, самочинно отлучив от Москвы митрополита упомянутых – Киприана. В качестве симметричной ответной меры Владимир Ольгердович задержал нового митрополита – мотивируя тем, что Дионисий теперь – митрополит Киевский и Всея Руси, так здесь как раз Киев. И в 1385 в Киеве Дионисий и скончался.

В Москву же прибыли уполномоченные Патриарха – низвергать Пимена, на что имели обвинительные документы с решением. Пимен опротестовал решение, продолжал исполнять должность, рукополагал епископов, ездил в Константинополь хлопотать о пересмотре дела. Умер он через полгода после Дмитрия Донского, в том же 1389.

…После них Киприан вернулся митрополитом в Москву и оставался таковым еще семнадцать лет, до смерти. Жизнь он положил на единство православной церкви. Что, безусловно, было духовным аспектом единства русского народа. Нет, резать друг друга это не мешало. Религиозное единство – недостаточное условие для единения народа. Но необходимое.

…Сергий Радонежский, умерший в 1392, через полвека был канонизирован как общерусский святой.

И первое же, что предпринял Дмитрий через несколько недель после возвращения в Москву – это карательный поход на Рязань. Еще 7 октября он разбирался в Москве с вызванным Киприаном – а в ноябре уже снег ложится, коней кормить трудно, воевать холодно. Так что – тут же в октябре Дмитрий и разорил в очередной раз Рязань.

Типа на татар управы не имею – так хоть этим вломлю, они давно напрашивались.

И войско на это мигом у него нашлось!

Летописи отмечают, что было от москвичей больше разору рязанцам, нежели от татар допреже того. И что Тохтамыш, возвращаясь, Рязань разграбил, несмотря на ее помощь против Москвы. А Дмитрий уже потом.

Вот насчет татар на отходе – это представляется чистой выдумкой. Должной как-то смягчить резню русских русскими (рязанцев москвичами). Мол, это татары начали. А Москва уже потом докончила.

Насчет татар – ох вряд ли. Разорять собственную верноподданную область – как минимум дико. Зачем, почему, чего ради? Чему не было никаких причин – то вряд ли было. Награждать за верное служение наказанием – может жадный маньяк, ну бандит, но не государственный лидер.

На Рязани Дмитрий оттянулся. Бей своих, чтоб чужие боялись. Я тебе покажу своего, сволочь рязанская. М-да, это все об единстве.

Ну – через три года Олег Рязанский нанес ответный удар: вырезал и разграбил Коломну.

А еще через год, в 1386, новгородские ушкуйники, шалившие на Волге, ограбили караван, принадлежавший самому Великому князю. Ушкуйники были как бы новгородскими варягами: уходили на грабеж рек и берегов, и даже узкие суда их – ушкуи – были совершенно подобны норманским драк-карам; только вместо голов дракона воздетый форштевень украшался изображением головы медведя.

Дмитрий повел войско на Новгород и содрал с него 8 000 рублей. Это было по-хозяйски. Именно столько он отослал недавно в Орду как налог, зажатый за два года – 1381-82. И теперь компенсировал себе расходы.

…Когда в 1388 году неугомонный Тохтамыш пошел на своего благодетеля Тамерлана – в его войске было немало русских (отмечал персидский историк). На Русский улус наложили серьезную воинскую повинность…

Немедленно по возвращении Тохтамыша в Сарай туда отправился Михаил Тверской – добывать ярлык на Великое княжение Владимирское, то есть должность старшего из начальников Русского улуса. По размышлении и взвешивании за и против хан объявил свою волу: ярлыка не дал.

Но. Поступил с государственной мудростью. Во-первых, дал Михаилу ярлык Великого князя Тверского. Тем самым Тверь сделалась полностью независимой от Москвы. Сама собирала и сдавала налоги. И никак Москве не подчинялась вообще.

Во-вторых, Тверь вернула себе Кашинское княжество на правах удела.

Как вы чуете, пока русским единством не пахнет.

В 1383 умер Дмитрий Суздальский. Ярлык на великое княжение Нижегородское и Суздальсукое успел было выхлопотать в Орде младший брат усопшего Борис Константинович. (Повторим: «Великое» здесь означало, что княжество большое, имеет много уделов, князь его Великому князю Владимирскому и Московскому не подчиняется, налоги собирает и сдает сам.)

Но. Были сыновья усопшего Дмитрия Василий Кирдяпа и Семен, опять же, Константинович. Которые не в одиночку под стенами Москвы недавно стояли меж татар, а полки суздальский и нижегородский за собой привели. И те полки стены безуспешно штурмовали – а потом город успешно вырезали и грабили. Вот эти два обстрелянных… обрубленных?… бывалых фронтовика, короче, предъявили претензию. И в Суздале сели сами. Ну, это длинная история на сто лет; факт тот, что Суздаль и Нижний со всеми уделами и волостями остаются независимым и мощным княжеством. Готовым в любой удобный миг вцепиться Москве в нежное место. Распри продолжаются.

Очередную междоусобную войну Москвы с Рязанью сумела прекратить церковь и личный авторитет Сергия Радонежского.

В несколько устаревшем и склонном к просторечию языке «братан» обозначал двоюродного брата. Что в точности соответствует родству Дмитрия Донского и Владимира Храброго.

А! Умер Дмитрий странно: здоровяк, нет сорока, зачах и угас за месяц. Отравили?! Свели счеты?..

В 1388, последний год жизни Дмитрия, Владимира постигло сильнейшее разочарование в жизни. Он отведал братской благодарности.

По лествичному праву, традиционному на Руси, князю наследовал старший мужчина в роду одного с ним поколения. То есть после старшего брата – княжили младшие по очередности старшинства, уже затем – дети старшего брата, тоже по очередности старшинства, и так далее. А поскольку все русские князья (в то время) были Рюриковичи – то все мужчины одного поколения де-юре считались братья.