– Он… м-м-м… умер.

Дин впадает в транс. На это больно смотреть, и я понятия не имею, как вывести его из этого состояния. Гаррет повторяет то, что он рассказывал мне и Логану, но, очевидно, что наш товарищ по комнате уже не слушает. Зеленые глаза Дина остекленели, его рот слегка приоткрыт, дыхание сбилось.

Лишь когда Гаррет говорит, что Бо умер в аварии, Дин моргает, возвращаясь в реальность.

– Ты можешь повторить, – хрипит он, – что случилось?

– Проклятье, зачем?

– Потому что мне нужно знать все. – Дин непреклонен.

Я смотрю, как он подходит к шкафу и берет с верхней полки бутылку виски. Делает глубокий глоток прямо из горла, затем, шатаясь, подходит и садится рядом со мной.

Гаррет пересказывает снова. Боже. Не знаю, смогу ли еще раз выслушать эту ужасную историю. Дин передает мне виски, я делаю один маленький глоток и передаю бутылку Логану. Я не могу напиться сейчас, потому что планирую сесть за руль.

Когда Гаррет заканчивает, Дин отталкивает стул и встает, обеими руками схватив бутылку «Джэк Дэниэлс», как будто она может ему чем-то помочь.

– Я наверх, – бормочет он.

Мы слышим его шаги по лестнице. Стук двери. Звук проворачиваемого ключа.

На кухне царит молчание.

– Я должен уехать, – бормочу я Гаррету и Логану, нетвердо вставая на ноги.

Никто из них не спрашивает, куда.

***

Сабрина

Я стою, уставившись на Такера, не в силах понять, что он говорит. Когда он прислал сообщение, что едет в Бостон увидеть меня, я ожидала серьезного разговора о нашей незапланированной беременности, поэтому запаниковала и сказала ему, что занимаюсь, но он ответил лишь: «Все плохо». Я думала, это значит: «Я еду, и мы разговариваем».

Весь час, что я ждала его, я раз за разом пыталась подбодрить себя. Приказывала себе стать большой девочкой и справиться с этой беременностью, как и со всем остальным в своей жизни, с высоко поднятой головой. Напомнила себе, что Так пообещал поддержать и принять любое мое решение.

Но ничто из этого не избавило меня от вцепившегося в горло страха.

Теперь он стал еще сильнее, но совсем по иной причине.

– Бо умер? – Мое сердце стучит с опасной скоростью. Боюсь, оно вот-вот выпрыгнет из груди.

Я боюсь скорби, которую вижу в глазах Такера.

– Да. Он умер, дорогая.

Мне сложно понять это. Я не могу. Ведущий квортербек Брайара, мой друг Бо. Когда он смотрит на меня с озорной улыбкой, на его щеках всегда появляются ямочки. Бо…

Мертв.

Погиб в аварии. Его отец выжил, а Бо – нет.

Слезы, с которыми я все это время боролась, бегут по щекам солеными ручейками. Между всхлипами пытаюсь сделать вдох, но это трудно, и в конце концов я начинаю задыхаться. В этот момент Такер заключает меня в теплые, крепкие объятия.

– Дыши, – шепчет он в ухо.

Я пытаюсь, действительно пытаюсь, но воздух не проходит.

– Дыши, – повторяет он, на этот раз тверже, руками поглаживая меня по спине, пытаясь успокоить.

Мне удается сделать вдох, потом еще один, и головокружение наконец проходит, хотя слезы все еще катятся. Такое чувство, будто кто-то вспорол грудь и ковыряется там горячим клинком.

– Он… – я всхлипываю, – был… таким хорошим парнем, Так.

– Я знаю.

– Это несправедливо.

– Знаю.

Такер сжимает меня крепче. Я изо всех сил прижимаюсь к нему. Его сильное, крепкое тело – спасательный круг, который мне сейчас очень нужен. Оно позволяет мне плакать, ругаться и ограждаться от мира, потому что я знаю, что Так – тут, слушает меня, успокаивает и напоминает, чтоб я дышала.

Громкий стук заставляет нас обоих вздрогнуть.

– Потише вы там, – раздается мерзкий голос Рэя. – Как, черт возьми, я могу смотреть игру, когда слышу, как ты воешь, даже в гостиной? Напилась, что ли?

Я борюсь со всхлипами. Боже, не хватало еще, чтобы Рэй понял, какая я эмоциональная рухлядь… рухлядь, у которой не было месячных. Потому что она, мать его, беременна.

Я снова начинаю задыхаться.

Такер продолжает гладить мою спину, отвечая моему отчиму:

– Если не слышишь телик, сделай звук погромче.

Доносится шум, а затем:

– Это ты, качок? Не знал, что у Рины гости.

– Мы прошли прямо мимо него, когда ты меня впустила, – бормочет мне Такер.

Да, так и было. Но Рэй сегодня пьянее, чем обычно. Он провел весь день со своими приятелями в спортбаре, напиваясь во время просмотра полуденного футбола.

– Он едва мог идти по прямой, когда пришел домой сегодня вечером, – бормочу я в ответ.

Рэй ревет снова как сумасшедший, едва выговаривая слова:

– Качок, должно быть, плох в постели, раз заставил сучку плакать!

Такер порывается встать, но я хватаю его.

– Не обращай внимания, – шепчу я, затем повышаю голос, обращаясь к Рэю: – Иди смотри свой футбол. Мы будем тихо.

Следует новый удар в дверь, а затем его шаги удаляются.

Слезы бегут по лицу, когда я снова устраиваюсь рядом с Такером.

– Т-ты… – я прокашливаюсь, прочищая саднящее горло. – Ты останешься со мной сегодня?

– Не вопрос, – шепчет он и мягко целует меня в лоб. – Я буду рядом, пока тебе нужен, детка.

20

Такер

Стадион похож на серебристо-черное море. Пришли тысячи людей, у многих под расстегнутыми пальто футбольные майки Брайара. Остальные одеты в школьные цвета.

На поле возведена большая сцена, где сидят товарищи Бо по команде и его семья. Со всех уголков страны прилетели выпускники, чтобы почтить память погибшего квотербека. Тут даже те, кто не знал Бо. Лица скорбные, настроение подавленное.

Это, мать его, ужасно.

Я сижу на трибуне, позади скамейки запасных. Слева от меня Гаррет, рядом с ним Ханна, затем Логан, Грейс и Элли – одна.

Дин на этой неделе был в полном раздрае. Он ушел в себя, пропуская тренировки и запираясь в комнате, большую часть времени напиваясь до потери сознания. Как-то раз он напился так, что отрубился на диване в гостиной: одна половина его лежала на диванных подушках, другая распласталась на полу. Логан отнес его наверх, а Элли, чуть ли не рыдая, шла следом.

Хочется заверить Элли, что Дин это преодолеет, но, честно говоря, я все время думаю о другом.

Причина моих страданий сидит с другой стороны от меня. Не думаю, что Гаррет и остальные вообще догадываются, что Сабрина тут: их взгляды сфокусированы на поле, где на огромном проекционном экране показаны лучшие моменты из четырех лет, проведенных Бо в университете Брайара. Точнее, даже пяти лет. На первом курсе Бо был игроком второго состава, так что технически это его пятый год. Был его пятый год. Боже, так трудно помнить, что Бо уже нет с нами.