Но с Португалией важно и то, что ее финансовый «провал» превратит, скорее всего, лишь в аббревиатуру Сообщество португалоязычных государств. Провозглашенное в июле 1996-го с целью формирования общего рынка 10 стран, подчеркнем, на базе прежней португальской валюты (эскудо). Кстати, она традиционно была привязана к британскому фунту стерлингов — наиболее стабильной и платежеспособной европейской валюте.

Лиссабон стремился сохранить, скажем так, «свой португалоязычный» ЕС и после вступления в еврозону, развивая торговлю, межотраслевую кооперацию и инвестиционное сотрудничество со странами этого сообщества в их валютах. Но издавна дотационная португальская экономика, будучи ввергнутой в долговой кризис, отныне вряд ли сможет, что называется, усидеть на двух стульях.

А в ответ на просьбы Лиссабона о срочной финансовой помощи, обращенные к наиболее мощному государству «португальской зоны» — Бразилии — ее власти заявляли, что сохранение в еврозоне Португалии, в контексте ее нынешнего финансового кризиса, потребует постоянных внешних денежных «инъекций», в том числе бразильских. Поэтому целесообразнее, одновременно с получением бразильской финансовой помощи, проработать варианты как восстановления национальных денежных институтов, включая эскудо, так и тесной координации финансовой и общеэкономической политики в рамках Португалоязычного сообщества. Похоже, Бразилия поставила условие…

Итак, Лиссабон вскоре получит от ЕС и МВФ трехлетний заём на общую сумму в 78 млрд евро. Выплаты же его будут сопровождаться резким урезанием всех бюджетных капиталовложений и других расходов, отменой экспортных пошлин, ростом цен и тарифов, распродажей предприятий госсектора и т. п. мероприятиями. Но выдержит ли португальское общество такую «нагрузку» — ещё вопрос.

В связи с нынешними проблемами Португалии всё большее число португальских аналитиков и экспертов в других португалоязычных странах отмечают, что сбываются прогнозы А. О. Салазара, во-первых, насчет экономической непрочности Евросоюза. И во-вторых — стремления наиболее мощных стран ЕС диктовать финансово-экономическую политику другим странам этого блока. Что приведет, точнее — уже привело к развитию внутриевропейских противоречий и к ещё большему уровню социально-экономических диспропорций в Европе.

Кстати, Португалия не участвовала в ЕС до 1986 г., предпочитая, в качестве главного акцента своей внешнеэкономической политики, развитие связей с португалоязычными странами. Причем взаиморасчеты между ними с конца 1950-х осуществлялись, повторим, в основном в их нацвалютах, а их курс был «взаимопривязанным» и друг к другу, и к британскому фунту. Такова была линия А. О. Салазара по обеспечению максимально возможной экономической самостоятельности Португалии и португалоязычных стран.

А в целом финансово-экономическая политика португальского «салазаровского» государства была нацелена на прямую и косвенную поддержку национальных отраслей (и отраслей в зарубежных территориях Португалии), которые, в большинстве своем, были и остаются, ввиду экономико-географической специфики, дотационными. По темпам роста ВВП, экспорта, промышленного и сельскохозяйственного производства Португалия (с учетом ее зарубежных территорий) в 60-х — середине 70-х занимала одно из первых мест в Европе.

Должный вклад в финансово-экономическую стабильность эскудо и Португалии в целом вносило обладание Португалией до 1999 г. «оффшорной» колонией Макао (вблизи Гонконга): колоссальные доходы от финансовых, реэкспортных операций и транзитных перевозок через Макао шли в бюджеты этой территории и самой Португалии.

Существенными были доходы португальской казны от реэкспорта и транзита через Восточный Тимор (вблизи Индонезии и Австралии), острова Зеленого мыса (ныне — государство Кабо-Верде), а также через западноафриканские острова Сан-Томе и Принсипе, португальские до конца 1975 г. Схожую роль в экономике Португалии играли португальские до 1962 г. территории в Западной Индии (Гоа, Диу, Даман, Мармаган) и в западноафриканской экс-французской Дагомее (Ажуда).

«Революция гвоздик» в апреле 1974-го не только лишила Португалию большинства ее зарубежных территорий. Но и резко ускорила включение этой страны в формируемую ЕС финансово-экономическую систему. А намерения Салазара, его преемников (Америко Томаша, Марселу Каэтану), да и попытки новых португальских лидеров (Антонио ди Спинолы, Марио Соареша) ускорить создание «общепортугальского» экономико-политического блока сопровождались поддержкой со стороны Запада сепаратистов на близлежащих португальских территориях в Атлантике — островах Азорских, Мадейра, Зеленого мыса, Селваженш.

По данным португальского историка К. Э. Пачеко Амарала и британского аналитика Роберта Гудвина, западные державы не единожды предлагали Салазару создать оффшорные зоны на островах Мадейра, Селваженш, Зелёного мыса или Азорских, но он отказывался, полагая, что с помощью этих зон Запад будет экономико-политически разрушать португальское государство и «Португальскую империю». Получив отказ в этом вопросе, те же державы стали создавать сепаратистские группировки на тех же островах и, более того, — участвовать (вместе с СССР и Китаем…) в финансировании антипортугальских повстанцев на африканских португальских территориях. Вдобавок, с одобрения США и Великобритании Индия вытеснила Португалию с её индийских территорий.

Эти тенденции, в конечном счете, оказали решающее влияние на внутри- и внешнеэкономическую политику Португалии. Даже несмотря на провозглашение в середине июля 1996-го Сообщества португалоязычных государств. А завершилось всё это вовлечением Португалии в евровалютную зону в 2002 г.

Неудивительно, что в португальских и португалоязычных СМИ в последнее время, повторим, всё чаще вспоминается финансово-экономическая политика А. О. Салазара, которого часто называют «Португальским де Голлем», «Рузвельтом», «Франко» и даже «Сталиным». Отмечается, к примеру, что эта политика базировалась на разнообразной поддержке национальной экономики и стимулировании именно национального предпринимательства. Причем приоритет в экономической политике имели базовые отрасли — цветная металлургия, судостроение, сельское, лесное хозяйство, текстильная и пищевая, в том числе рыбная промышленность. Доходы от их развития направлялись как в другие, в том числе в новые отрасли, так и на поддержку национального предпринимательства. Вдобавок, государство жёстко регулировало курс нацвалюты, предупреждая тем самым нехватку капиталовложений, отдельных товаров и минимизируя последствия международных финансово-экономических кризисов. А национальным частным банкам, благодаря особенностям госрегулирования финансового сектора, было выгодно инвестировать в производственную экономику этой страны и ее зарубежных территорий.

В результате, Португалия уже к 1941 г. расплатилась с внешними долгами за 1930-е гг., и уже в конце 30-х — начале 50-х — была одним из европейских лидеров по темпам развития производственных отраслей, роста экспорта и по платежно-покупательной способности своей валюты.

Такая внутри- и внешнеполитическая линия А. О. Салазара получила и юридическую основу. Он разработал и ввёл с 1933-го в действие, в рамках новой Конституции того же года, государственную концепцию «Новое государство» («Estado Novo»), основанную на доктрине государственно-национального корпоративизма. Ее основная задача — поддержание национальной социально-экономической и военно-политической стабильности государства и общества. А суть этой доктрины в том, что базисными ячейками общества являются социальные группы, а не массы в целом и не отдельные личности.