Все замечательно. Однако вызвать меня она никак не могла. Я это знал точно.

Карманный демон покачал головой.

— Это уловка, — медленно произнёс я. Я огляделся, с точностью фехтовальщика прощупывая взглядом каждый угол. — Настоящий волшебник где-то тут… он прячется…

Она усмехнулась.

— Что, думаешь, я его в рукаве держу? — Она даже встряхнула рукой для верности. — Не-а. Нету здесь волшебника. Быть может, ты, в свои почтенные лета, сделался забывчив, Бартимеус? Это ведь ты у нас обладаешь магическими способностями!

Я вознаградил её достаточно демоническим взглядом исподлобья.

— Говори что хочешь, а здесь поблизости есть ещё один пентакль… наверняка есть… меня уже пытались так надуть. Да вон, за той дверью хотя бы! — Я указал на единственный выход.

— Нет там никакого пентакля.

Я скрестил руки на груди. Все четыре.

— Там-то он и прячется!

Она мотнула головой, едва не рассмеявшись.

— Нет, честное слово!

— Докажи! Поди и открой эту дверь.

Тут она рассмеялась вслух.

— Выйти из пентакля? Это чтобы ты разорвал меня на кусочки? Спустись с небес на землю, Бартимеус!

Я скрыл своё разочарование, состроив обиженную мину.

— Ц-ц! Гнилая отмазка. Он там, это точно. Тебе меня не обмануть.

Её лицо всегда было подвижным, как ртуть. Сейчас на нём отразилась скука.

— Мы тратим время зря. Может быть, это тебя убедит!

Она стремительно протараторила пять слогов. Из центра моего пентакля взметнулось сиреневое пламя и ударило меня в самое чувствительное место. Я подскочил до потолка, что отвлекло её от моего жалобного вопля — по крайней мере, я рассчитывал, что это её отвлечет. К тому времени, как я снова приземлился, пламя исчезло.

Она приподняла бровь.

— Может, тебе всё-таки стоило надеть штаны? Я смерил её долгим, пристальным взглядом.

— Тебе повезло, — сказал я, собрав все своё уязвленное достоинство, — что я решил не обращать этот Наказующий Укол против тебя. Ведь я знаю ваше имя, госпожа Джонс! Это обеспечивает меня защитой. Или ты в своих занятиях до этого ещё не добралась?

Она пожала плечами.

— Да, я про это что-то слышала. Но подробности меня не интересуют.

— Вот я и говорю, что ты не волшебница. Волшебники как раз одержимы подробностями. Только благодаря этому они и остаются в живых. Я просто не понимаю, как ты уцелела после всех этих вызываний.

— Каких ещё вызываний? Ты первый, кого я вызываю в одиночку.

Невзирая на подпаленную задницу, от которой потихоньку распространялся аромат подгоревшего тоста, демон изо всех сил старался, пусть и запоздало, сделать вид, что он контролирует ситуацию. Однако это новое сообщение снова сбило его с толку[55]. На языке у меня вертелся очередной жалобный вопрос, однако я предпочел оставить его непроизнесенным. Это было бессмысленно. С какой стороны ни посмотри, все здесь не сходилось. Так что я решил пустить в ход новую, невиданную прежде стратегию: я промолчал.

Похоже, этот хитрый ход застал девчонку врасплох. Подождав несколько секунд, она поняла, что продолжать разговор придётся ей. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы, и заговорила.

— Вообще-то ты совершенно прав, Бартимеус, — сказала она. — Слава богу, я действительно не волшебница. И это вызывание — первое и единственное, которое я намерена осуществить. Я задумала это ещё три года назад.

Она снова перевела дух и умолкла в ожидании. Мне в голову пришла ещё дюжина вопросов[56]. Но я снова промолчал.

— Для меня это только средство для достижения моей цели, — продолжала Китти. — Меня не интересует то, к чему обычно стремятся волшебники. Можешь не тревожиться на этот счёт.

Снова пауза. Заговорил ли я? Нет. Мои уста оставались сомкнутыми.

— Ничего из этого мне не надо, — сказала девушка. — Ни богатства, ни власти над миром. Я всё это презираю.

Что ж, моя стратегия приносила плоды, хотя и со скоростью черепахи, передвигающейся в свинцовых башмаках. Я мало-помалу получал объяснение.

— И уж конечно, я не хочу порабощать плененных духов, — жизнерадостно добавила она. — Если ты так думаешь.

— Ах, не хочешь порабощать духов?

Тут и конец моей стратегии — но, с другой стороны, я ведь промолчал больше минуты, а это само по себе уже рекорд. Уменьшившийся демон бережно ощупал пострадавшее место, выразительно охая и ахая.

— В таком случае у тебя очень странная манера не порабощать. Мне больно, между прочим!

— Я просто хотела доказать, что ты ошибаешься, — сказала она. — Послушай, не мог бы ты этого не делать? Ты сбиваешь меня с мысли.

— А что я делаю-то? Я только пощупал…

— Вижу я, что ты там пощупал. Просто не делай этого, и все. Да, кстати, и не мог бы ты превратиться во что-нибудь другое? А то это воплощение очень уж уродливое. Я думала, у тебя больше вкуса.

— Это — уродливое? — Я присвистнул. — Ты, похоже, и в самом деле вызывала не так много духов, а? Ну ладно, так и быть — раз уж ты такая чувствительная, прикрою я свой срам.

И принял свой излюбленный облик. Птолемей подходил мне: мне было удобно в его обличье, — и девушке он тоже подходил, поскольку обожжённые части тела оказались прикрыты набедренной повязкой.

Как только я превратился в Птолемея, глаза у неё вспыхнули.

— Да! — прошептала она. — Вот оно!

Я взглянул на неё, прищурившись.

— Прошу прощения, могу я чем-нибудь помочь?

— Нет-нет, ничего. Просто… просто эта внешность куда лучше.

Тем не менее она разволновалась, у неё перехватило дыхание, и ей потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Я уселся на пол, скрестив ноги, и принялся ждать.

Девушка тоже села. Она отчего-то вдруг расслабилась. Ещё минуту назад она говорила медленно и неуклюже, а теперь слова так и хлынули бурным потоком.