– Дождь – это хорошо, Тиуру, дождь – это нам очень кстати, – выговорил на бегу Родька и, замерев у разлапистой сосны, послал одну за другой пару стрел в ту сторону, с которой они только что выбежали.

Раздавшийся в шагах пятидесяти сдавленный крик известил, что бил он туда не зря, а затем по ближайшим веткам сосны ударили в ответ ещё штук пять вражеских стрел, и парочка беглецов припустилась дальше.

– А почему хорошо-то, дядька Родион? – тяжело дыша, выговорил карел.

– Не болтай, и дыхание береги лучше! – прикрикнул пластун и, резко обернувшись, послал стрелу себе за спину, – Мимо! Учёные уже. Стадом за нами, без головы, не лезут!

Погоня настигала беглецов, впереди шла пятёрка во главе с предводителем отряда Артерри. Отвлёкшись на трёх передних врагов, что накатывали из зарослей можжевельника и, подстрелив их двоих из лука, Родька боковым зрением увидел взметнувшуюся над ним тень и покатился по осыпи оврага вниз, подминаемый старшим финном. Лук был отброшен далеко в сторону, меч бы он при всём желании не смог выдернуть из поясных ножен, и сейчас его сознание плыло в какой-то тёмной мути, а руки соперника своей железной хваткой всё сильнее и сильнее стискивали горло.

«Ну, вот и всё,» – подумал Родька, прощаясь с жизнью.

Нога была неловко подвёрнута под себя, и рука Родьки, словно живя самостоятельной жизнью, с судорожной дрожью вдруг нащупала дарственный дедов нож.

– Хек! – вскрикнул от боли Артерри, и его слабеющие пальцы разжались у Родьки на горле.

Пластун, хрипло дыша, перевернулся на колени и медленно с натугой встал на корячки. Рядом, буквально шагах в пяти, боролись на земле двое и, похоже, что Тиуру уже проигрывал свой бой. Сверкнуло лезвие карельского ножа, и финн скатился на дно оврага с перерезанным горлом.

– Похоже, внучок, что мы теперь оба по гроб жизни твоему прадедушке обязаны! – откашлявшись, произнёс Родька, – Давай, теперь быстро оправился, привёл оружие в порядок и бегом за мной! Наша война тут ещё только начинается.

И, подобрав оружие, пара устремилась дальше.

– А потому, Тиуру, это хорошо для нас что этот дождь пошёл, тем, что он наши следы прикроет рано или поздно от всех этих находников. Если мы оторваться, конечно, подальше от них сможем, – ответил на заданный давний вопрос напарника Родька, – Да и нашу деревянную крепость вражина теперь точно уж спалить не сможет. Только и останется ему на прямой штурм идти! А это время. И море трупов. Ты уж мне поверь, я этого навидался уже за службу! Дядьку Варуна просто так в ней не возьмёшь!

Над самой высокой наблюдательной башней, высившейся над детинцем, выходили к небу густые чёрные клубы дыма. Орешек подавал сигнал всем, кто его видел: «Враг близко! Готовьтесь к бою!»

А ему вторили уже дымы с обоих берегов реки, значит, и там, в лесах, уже появился враг.

Вниз, в сторону Ладоги проскочила ладья Доброслава. За ней по пятам, словно стая волков, неслись три стремительных судна шведов, своими резкими очертаниями напоминавшие корабли их предков викингов-дракаров.

– Редяту найди, Редяту! – кричал вслед отходящей ладье из берестяного рупора Варун.

Высокий мужчина, стоящий рядом с рулевым, помахал в ответ, показывая, что он всё понял.

– Ну, давайте, розмыслы, не подведите нас, – кивнул комендант старшему из крепостного десятка.

Ильюха только махнул в ответ и скомандовал наводящему:

– Ещё клин, Егорий, ещё, чуть левее возьми, а тепе-ерь…Бей!

И огромная каменюка с южного онагра взметнула фонтан воды у переднего шведского судна. В него же с глухим стуком впилась и первая огромная стрела из стреломёта, а вторая сбила круглый щит на борту и приколола к противоположному борту гребца.

Дракар резко отвернул в сторону дальнего берега и начал делать разворот по течению. Два других судна с шведскими флагами на мачте, невзирая ни на что, продолжали всё так же упрямо двигаться вперёд против течения.

– Быстрее заряжайте! – кричал Ильюха, а его подручные накручивали торсион онагра с пучком жгутов из воловьих жил. Древнее орудие было готово к выстрелу, и прапорщик теперь уже самолично наводил его по высоте и по горизонту.

Подбив в очередной раз большим дубовым молотом станину, Ильюха удовлетворённо кивнул и дёрнул спусковой механизм, освобождающий рычаг. Онагр протяжно взревел выбрасывая своей гигантской пращей огромный камень в сторону судов. Сила удара была такова, что, проломив борт и размазав по ходу двух воинов, каменище пробило дно, вывернув при этом и всю нижнюю балку. Судно начало быстро тонуть, а отчаянные крики воинов, уходящих на дно во всём своём боевом железе, заглушил радостный рёв защитников крепости. Два оставшихся судна, не раз уже пробитые из стреломёта, спешно уходили теперь в сторону Вотского залива. Вылетевший им вслед третий камень только лишь вспучил воду далеко в стороне.

– Оружие-то у тебя хорошее, Ильюша, да вот только бьёт оно уж больно неточно, – вздохнул огорчённо комендант, глядя на удаляющегося врага.

– Так оно больше по площадям-то бить приспособлено, Варун Фотич, – развёл руками прапорщик, – Это вон стреломёты к точному бою приспособлены. Ничего-о, пристреляемся ещё, когда они уже кучно пойдут, ни одного ещё, Бог даст, на дно к ракам отправим, только бы от дождя рабочие жгуты жил сохранить! – и крикнул команде орудий, – Гуще салом и ворванью всё там промазывайте, не жалейте смазки! Потом всё кожаными кожухами укройте поплотней, и навесы сверху поставьте защитными!

– Эх, не к месту дождь Фотич, вся наша механика с жилами тетив подмокнет, чем тогда врага-то бить будем?

– Ну, не скажи, очень даже к месту дождик, Ильюша. Зато проливать всё тут не нужно будет. Смотри, как всё уже промочил, теперь-то уж нас точно тут не подпалят! – не согласился со своим розмыслом комендант. Навесы у нас от дождя есть поверх стены, самострелы отработают, как им и положено. Да и луки, пока не отсыреют, сколько смогут, а всё же возьмут своё. Ты вот только представь, каково вот этим-то тут будет! Ох, и не завидую я шведу. Хотя, зная их породу, думаю, что больше всего опять тем же финнам тут достанется. Ну да ладно, поглядим-увидим, как там дальше будет. Ты только своё хозяйство в готовности держи, надеюсь, теперь до ночи сюда эти архаровцы больше не сунутся. И всё-таки, что не говори, а время-то на нас сейчас работает.

Ярл Адольфус, предводитель объединённого войска из шведов и финских племён, был я ярости. Русскую ладью, что высматривала их ещё в морском заливе, перехватить им так и не удалось. Капитаны двух дозорных судов стояли бледные перед своим предводителем. Ярл был решительным и очень скорым на расправу командиром. Только вчера перед всем войском, сразу же после высадки на восточном балтийском побережье по его указанию был казнён весь десяток из суми, что бражничал на одном из кораблей, перевозящих сюда войска.

– Так будет с каждым, кто забыл, что он идёт на войну! – бросил он презрительно в ту сторону, где стояли толпы союзников, – Возьмём Ладогу, и я отдал вам этот город на три дня, делайте с ним и со всеми окрестными селениями всё, что захотите! Но пока даже думать не смейте безобразничать! Всем непонятливым – смерть!