– Ну? – заинтересовался Бекбулатов.

– Вот. Я на втором этаже живу. А у нас возле дома небольшой такой дворик есть. Зеленый. У меня окна как раз на него выходят. И летом, перед тем как на работу уйти, я их постоянно открываю, чтоб квартира проветривалась. – Гриша оглядел камеру и усмехнулся: – А то будет духота, как здесь…

– А при чем тут окна-то? – нетерпеливо спросил Марат.

– Да ты слушай! – Пузатый снова начал раззадориваться. – В общем, открыл я все что можно настежь и ушел. А этот дурак, который на первом этаже живет, решил траву во дворике полить. Притащил шланг, подсоединил его к колонке, напор сделал, как из пушки – и давай фигачить! – Тут Гриша выбросил руку вперед, показывая, как далеко била струя, и продолжил: – А мимо, как назло, какой-то соседовский дружбан шел, у которого дочка в этот день родилась. Ну и говорит он, значит, соседу: «Пойдем, мол, Петрович, отметим это дело! Я угощаю!» А Петрович алкаш еще тот! На халяву всегда рад нажраться! «Пошли!» – говорит. Они и пошли! А шланг этот остолоп на ветку повесил: «Пусть, мол, пока газон поливается, а я скоро приду!» – пузатый нервно затянулся, со злостью выпустил дым и выпалил: – Пришел он, как же! Так и свалился у своего дружбана после двух бутылок! А шланг скоро с ветки соскользнул и так неудачно вывернулся, что струя вверх бить начала. И прямо в мое окно, – напор-то ого-го! Если б я чуть позже пришел, вода б наружу выливаться начала…

– Круто… – усмехнулся Марат. – И чего ты этому соседу сделал? Морду, что ли, набил?

– Ну… – кивнул Гриша. – Набил. Когда он домой вернулся… – Пузатый немного помолчал и добавил: – Я ему все зубы, какие были, высадил…

– И тебя за это сюда?

– Ага, – мрачно ответил Гриша и тут же оживился: – Правда, это ненадолго! Сосед свое заявление из ментовки забрал. «Хрен, говорит, с ним – со мной то есть, – я, говорит, себе вставные челюсти сделаю, мне ими даже удобней будет сухарики с пивом грызть». Так что скоро меня должны выпустить… Что-то медлят, шакалы… – И пузатый недовольно покосился на дверь.

– Ясно… – сказал Марат и затушил выкуренную сигарету о внутреннюю стенку стоящей на полу железной банки – пепельницы. – Ну ладно… – снова повернулся он к стене. – Что-то меня в сон клонит…

Бекбулатов соврал. Спать ему совершенно не хотелось – как тут уснешь, после всего случившегося. Марату просто нужно было обдумать свое положение, а разговорчивый сокамерник сильно мешал.

«Спящего же он не будет беспокоить!» – подумал Бекбулатов.

И ошибся.

– Слушай! – сказал Гриша. – Если тебе надо чего передать на волю, то я могу…

Марат резко обернулся.

– Что-что? – внимательно посмотрел он на пузатого.

– Я говорю, до завтра меня в любом случае выпустят. Так что если ты хочешь кому-то что-то сообщить…

«Мент!» – понял Бекбулатов.

Он много слышал о таких трюках. Легавые подсаживают в камеру к задержанному своего человека, и тот выведывает все, что им нужно.

– Только за бабки! – сказал Гриша. – Бесплатно не буду! – И, глупо улыбнувшись, он пояснил: – Деньги очень нужны. Все ж ремонтировать надо. А с соседа что возьмешь?…

«А может, и не мент… – подумал Марат. – Но все равно – ну его на хрен!»

– Пошел ты в задницу! – сказал Бекбулатов.

– Ты что? – удивился пузатый.

– Ничего! – процедил сквозь зубы Марат и снова отвернулся.

– Как хочешь… – безразлично пробормотал Гриша. – Мое дело предложить…

Вообще– то Бекбулатову нужно было кое-кому сообщить о своем задержании. Но делать это через какого-то непонятного мужика, которого он первый раз в жизни видит, слишком опасно. Вот если бы найти иной способ…

Вдруг Марат услышал, как пузатый слез со своих нар, подошел к двери и несколько раз ударил в нее кулаком:

– Эй, служивый!

Бекбулатов обернулся. Расположенное перед Гришиным носом окошко для выдачи пищи открылось, и в нем показалось лицо белобрысого сержанта Ерохина:

– Чего надо?

– В туалет хочу!

Марат вспомнил, что как только зашел в камеру, то сразу обратил внимание на заколоченное досками очко, от которого распространялось ужасное зловоние. Очевидно, оно было забито по причине крайнего засорения.

– Что-то ты часто ходишь! – недовольно сказал сержант.

– Да я вообще уже должен дома быть! – взорвался Гриша. – И в свой собственный унитаз мочиться! Чего вы меня тут держите?!

– А я-то откуда знаю? – рявкнул Ерохин. – На это начальство есть! А мое дело охранять! Следить за тобой!

– Вот и следи! – буркнул пузатый. – Чтобы я не описался!

Сержант уничтожающе посмотрел на него, но дверь все же открыл:

– Выходи!

– Давно бы так… – сказал Гриша и шагнул в коридор.

Дверь, впустив в камеру немного свежего воздуха, захлопнулась.

Марат лег на спину и уставился в грязно-серый потолок, с которого свисала единственная тусклая лампочка.

«Как же быть?» – думал он.

Ему достаточно было сделать всего один звонок – и дело могло принять для него другой, спасительный оборот. Но как добраться до телефона?

– Разве что попробовать вот это… – пробормотал Марат, обдумывая какую-то идею.

Когда сержант, впуская Гришу, открыл дверь, Бекбулатов уже стоял рядом.

– Я тоже хочу в туалет! – сказал он милиционеру.

– Вот черт! – разозлился тот. – Ну что за задержанные пошли! Одни писюны!

– Я, между прочим, еще ни разу не ходил! – резонно возразил Марат.

Ерохин не нашелся что ответить и молча махнул ему рукой, делая знак выходить. Бекбулатов быстро вышел из камеры.

– Ты там не вляпайся во что-нибудь! – крикнул ему укладывающийся на нары пузатый. – У ментов такой грязнющий сортир – нигде такого нет!

– Поговори мне еще! – огрызнулся сержант. – Чистюля… Больше не выпущу! – Он закрыл тяжелую дверь и посмотрел на Марата: – А ну пшел!

Бекбулатов зашагал по узкому коридору с плохо покрашенными, местами осыпавшимися стенами. Когда он прошел шагов двадцать, державшийся сзади сержант рявкнул:

– Теперь направо!

Марат свернул в указанном направлении и попал в точно такой же полутемный коридор, по обеим сторонам которого находились обитые дерматином двери кабинетов. В самом конце светилось закрытое решеткой окно. Туалет, очевидно, находился где-то возле него, так как именно с той стороны доносилось характерное урчание неисправного бачка унитаза.

– Резвей ногами шевели! – раздался из-за спины Бекбулатова голос милиционера. – Чего плетешься-то!