так, одно то, что кто-то стал играть в такие игры, очень опасно. Такое ни разу не случалось на моей памяти за все время работы в МПД. В архивах тоже такого не найдешь, правда, Дима?

– Я не все архивы видел, в центральном аппарате же закрытые…

– Поверь мне.

Филатов посмотрел в окно. Там опять шел мокрый снег. Проходящие по улице подростки в кроссовках и с голыми щиколотками весело скользили по наледи наклона тротуара.

– Значит, так. Доказательств у нас никаких нет. Включить вас в следственную группу по Назарову – расписаться, что дело с его убийством нечистое, моментально узнают. Ни слова никому пока. Возможно, секрет и любые планы западников он унес с собой в могилу. Мне надо подумать, что делать дальше.

– Меня вот что больше пугает, Николай Борисович, – оторвалась от изучения ковра Агата, – если одна их фракция якобы поддерживала какого-то кандидата, где гарантии, что другие не поддерживали его оппонентов? Какого-нибудь либерала? Или зеленого? Или кремлевского кандидата?

Вопрос напрашивался сам собой, но я испугался его озвучивать. Повисло тяжелое молчание.

– Может, магов этих наших как-то привлечь? – встрепенулся я. – С котлованом же помогло. Дадут наводки, свечки свои позажигают. К Изосимовой сходить? Может, Назаров сам к каким гадалкам обращался?

– А где гарантия, что они не проболтаются? В общем, я подумаю. Возможно, попробую подать в центральный аппарат идею, что всем кандидатам нужна дополнительная защита с нашей стороны, установим слежку. Идите занимайтесь вашей богемой. И молчите, узнаю, что проболтались, лично закопаю.

И мы отправились заниматься богемой. Еще одним дерьмовым делом в начавшейся вслед за турецким гастролером серии дерьмовых дел.

Говорят, что Гиляровский приукрасил ужасы дореволюционной Хитровки, мол, и сам потом признавал, что от него хотели жареных фактов, а местные жители недоумевали от прочитанного. Гиляровский так-то вообще не из Москвы был. Как бы то ни было, в этот раз, неделю назад, судьба привела нас в доходный дом, располагавшийся ровно на границе когда-то самого криминального района Москвы и более престижного – Ивановской горки. Всегда любил эти закоулки, тут почти нет шума машин и почти нет людей, что в центре (да и не только центре) столицы на вес золота.

«Лучше иметь доходный дом в Москве, чем золотой рудник в Сибири», – говорили до семнадцатого года. Доходные дома – пик дореволюционного домостроения, начало московской гонки за квадратными метрами и арендной ставкой, первые небоскребы города и нередко настоящие инженерные чудеса того времени. Даже сейчас размер их квартир, толщина стен, высота потолков, сохранившиеся парадные вестибюли с богатыми плафонами и резными лестницами кажутся недостижимым стандартом жизни. Например, в самом густонаселенном доме Нирнзее был каток на крыше, ресторан, картинная галерея и кинотеатр. И кое-кому из современных москвичей посчастливилось в этих домах жить и сейчас.

Как и нашим богемным жертвам. Мы прибыли на место поздно, луна уже выглядывала из-за туч, машину бросили недалеко, в Колпачном переулке. По доброй традиции все реагенты украшали центральные улицы, а тут переулки, шедшие под горочку, лопата ГБУ «Жилищник» не тронула. Мы некоторое время елозили в полутьме мимо отреставрированных и разваливавшихся кирпичных двухэтажных зданий, пока не достигли ржавых резных ворот во двор, которые, вероятно, были не оригиналом, а стилизацией под старинные.

Я закинул голову и посмотрел на последний, четвертый, этаж, где горело одно окно – нам туда. Фасад дома облепляли уродливые наросты, но даже под слоем кондиционеров, тарелок спутникового ТВ и варварски застекленных балконов угадывалась рука талантливого архитектора, придумавшего эркеры, барельефы и высокую арчатую дверь с световым оконцем. Подъезд встретил нас сохранившимся богатым панно с кувшинками над дверью квартиры номер один, сейчас такую плитку уже не делают. Лифта, естественно, не было. Вздохнув, я взялся за изящно изогнутые налакированные деревянные перила и начал подниматься навстречу новому делу.

* * *

Он встал в шесть утра и сказался больным на работе. Сегодня предстояло сделать два важных дела.

Надел черную толстовку с капюшоном, высокие берцы, солнечные очки и маску, благо вирусов на смену ковиду пришло много. В карман сунул несколько удостоверений – на случай, если встретится случайная проверка.

При выходе из квартиры осмотрел улицу – новых машин под окном за ночь не появилось. Проверил глазок и камеры наблюдения – коллег из министерства не наблюдалось, да и из других министерств тоже. На прощание кинул взгляд на медаль в рамке на стене и кивнул. В лифте было пусто, на улице никого не видно. Похоже, все чисто.

В свой джип, конечно, не сел. Предоставленное ему авто нашлось быстро на соседней улице. В багажнике, как и условились, – большой тяжелый сверток.

Ехать предстояло часа полтора-два, в окрестности Коломны. Когда-то давным-давно он ездил в Коломну с девушкой за калачами и пастилой. Музей пастилы, Музей-фабрика пастилы, лавки с пастилой… За десять лет жизнь круто поменялась.

Он ехал медленно, не привлекая внимания, но на выезде на МКАД все же был остановлен сотрудником ДПС. «Рейд трезвый водитель…» – начал было подошедший круглый страж правопорядка, но моментально замолк и приложил руку к фуражке, увидев протянутую в окошко приоткрытую ксиву.

За МКАДом потянулись километры платных и бесплатных трасс, ведших к новой дороге на Екатеринбург. Проезжая очередной мост, он усмехнулся, речка называлась Гнилуша. Вода в Гнилуше не замерзла. Что ж, подходящее место, чтобы покончить с этим. Встал на аварийку, сделал вид, что проверяет давление в колесах. Увернулся от обдавшего его грязью КамАЗа, проверил, что сзади и спереди больше нет машин, а на столбах – камер. А потом резко вытащил сверток из багажника. Скривился: титановая пластина в руке в такую погоду всегда ныла. Еще секунда – и на поверхности черной глади реки уже не было и следа металлической тайны. Отправился дальше.

Ехать в тишине стало скучно, включил девятичасовые новости. В столице успешно шло строительство нового центра БПЛА. Уходящий мэр выразил уверенность, что Москва продолжит оставаться локомотивом российской экономики, быть социально-ответственным городом и задавать стандарты для всей страны под руководством следующего градоначальника. Новый фильм про Чебурашку побил кассовые сборы первой части, несмотря на то что отзывы критиков в этот раз были смешанными. Синоптики теперь прогнозировали теплую, но дождливую весну, климат все отчетливей менялся.

Про Назарова в новостях говорили все меньше и меньше. Да и москвичи покричали, повозмущались да и забыли через неделю. Мало какая новость жила в современном мире больше недели. Назаров стал неожиданной проблемой, чуть не поломавшей их стройный план, хорошо, что голубоглазая была двойным агентом и обо всем предупредила. Теперь проблема была