А. Мороз, изучив фонды штрафных частей, хранящиеся в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации, считает, что в годы войны было сформировано 38 отдельных штрафных батальонов и 516 отдельных штрафных рот.

В своем исследовании мы отдельные штурмовые стрелковые батальоны, в отличие от И. Пыхалова, не считаем штрафными частями. У штурмовых батальонов были иные функции, и в них направляли командно-начальствующий состав, находившийся на оккупированной территории и не принимавший участие в партизанских отрядах, с целью предоставления ему возможности «доказать свою преданность Родине». Если эти штурмовые части причислять к штрафным, то как быть с штурмовыми инженерно-саперными бригадами (шисбр) или штурмовыми группами, специально создававшимися для ведения боевых действий в городах? Не много ли получится штрафников?

В приложении № 2 приводится «Боевое расписание штрафных частей Красной Армии». Его анализ позволяет сделать вывод о том, что они создавались иногда с отступлением от приказа № 227. Так, отдельные штрафные батальоны имелись не только во фронтах, но и в группах войск и в армиях. В свою очередь, отдельные штрафные роты, кроме армий, создавались и во фронтах, группах войск и даже в стрелковом корпусе. В приказе № 227 требовалось сформировать в каждой армии от 5 до 10 штрафных рот. На практике были и исключения из этого правила: в 54-й армии (командующий генерал-майор А.В. Сухомлин) было сформировано 17 штрафных рот. Кроме того, как мы знаем, в штрафные роты следовало направлять рядовых бойцов и младших командиров, а в штрафные батальоны – средних и старших командиров и соответствующих политработников. Однако в 1942 г. в 7-й отдельной армии (командующий генерал-лейтенант С.Г. Трофименко) была создана отдельная штрафная рота для старшего и среднего начсостава.

В труде «Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование» утверждается: «Штрафные части Красной Армии существовали юридически с сентября 1942 г. по май 1945 г.»[242]. Непонятно, на чем основывается такой вывод. Если говорить юридическим языком, то штрафные формирования существовали с 28 июля 1942 г., когда был издан приказ № 227. Не могли они закончить свое существование в мае 1945 г. Например, 128-я отдельная штрафная рота 5-й армии участвовала в Харбино-Гиринской наступательной операции, которая проводилась с 9 августа по 2 сентября 1945 г. Рота была расформирована на основании директивы № 0238 штаба 5-й армии от 28 октября 1945 г.[243]. До 3 сентября 1945 г. существовал 40-й отдельный штрафной батальон.

О том, как использовались штрафные части в Великой Отечественной войне, пойдет речь в следующей главе.

В приказе № 227 требовалось использовать штрафные батальоны и роты на наиболее трудных участках фронтов и армий. Приказ и Положения о штрафных формированиях не определяли конкретно, какие задачи они должны были решать. Все, как показывают опыт их применения и воспоминания участников войны, зависело от обстановки, сложившейся на том или ином участке фронта, и задач, которые решали соединения и объединения. В оценке того, как использовали штрафные формирования в годы войны, существуют различные точки зрения.

Н.Г. Гудошников: «Пусть досужие баталисты от пера не придают большого или даже исключительного значения штрафным подразделениям. Из-за своей малочисленности и слабой огневой мощи они использовались на локальных участках фронта, обеспечивая успех полкам, дивизиям, в оперативное подчинение которых входили… В бой ходили чаще всего особняком. Штрафники обычно либо атаковали, контратаковали, либо штурмовали, прорывали оборону, производили разведку боем, с боем брали «языка» и т. д. – словом, делали дерзкие налеты на противника, чем успешно давили на его психику».[244]

С.И. Медовый: «Я получил назначение на должность командира взвода во вновь сформированную штрафную роту. Фильтр при помощи штрафной роты – участие в жестоких боях – довольно сильное средство… Много раз я слышал, что штрафные роты и батальоны шли в бой потому, что за ними следом шли заградотряды. Это ложь».[245]

П.Д. Бараболя: «И вот что любопытно: за время почти шестимесячного командования штрафниками я не помню случая, чтобы кто-то дезертировал из роты, сбежал с переднего края. Могут возразить: дескать, попробуй сбеги, если в тылу стоят заградотряды. Но, во-первых, не припомню случая, чтобы где-то привелось увидеть пресловутый заслон. А во-вторых, твердо убежден: все-таки поступками этих людей, оказавшихся на фронте, двигало чувство их причастности к святому делу защиты Родины. Когда-то оступившись, они всем своим поведением стремились смыть с себя «темное пятно», пусть и ценой собственной крови, а зачастую – и жизни».[246]

В. Симиненко пишет: «Существует расхожее мнение, что штрафники были своего рода камикадзе, которых посылали на верную смерть. Это не совсем так… Все зависело от военачальников. Были такие, что и берегли штрафников, были и другие. Не важно, русские или немецкие военачальники».[247]

М.И. Сукнев пишет: «…Академик Арбатов утверждает, что нас караулили сзади заградотряды. Неправда! У нас их не было. У нас достаточно этого СМЕРШа было, который все видел. Сразу тебе шею свернут… Обычно, если немцы наступали, они окружали нас, где заградотряд поставишь?»

А.В. Беляев: «Наш штрафной батальон дислоцировался рядом со штабом фронта, под рукой у командующего, чтобы, как говорится, в случае чего… Штрафные батальоны в боях использовались, как правило, в составе дивизий и полков на наиболее укрепленных участках обороны немцев. Выполняли они и самостоятельные задачи: занимали господствующие высоты для улучшения позиций обороны, контратаковали вклинившегося в нашу оборону противника, вели разведку боем – прорывали вражескую оборону. Батальон в полном составе использовался редко. И, думаю, не потому, что в этом не было необходимости. Все дело в том, что на полное формирование уходило много времени, которое в срок штрафникам не засчитывалось. Поэтому как только сформировывали роту, так сразу же вводили ее в бой».[248]