американских вооруженных сил в случае обращения кубинского подполья к США после начала восстания на острове. Тогда же по инициативе США Куба была исключена из Организации американских государств (ОАГ) под предлогом угрозы «коммунистического проникновения» в страны Латинской Америки. 15 латиноамериканских государств разорвали с ней дипломатические отношения и установили эмбарго на торговлю [13, 286].

Ряд исследователей проблемы придерживаются мнения, что идея создания советских ракетных баз на Кубе возникла в марте – апреле 1962 г. Американский эксперт Р. Гартхоф, академик РАН А. Фурсенко, профессор Д. Волкогонов и другие называют апрель, когда министр обороны СССР Р. Малиновский доложил Н. Хрущеву о развертывании американских ядерных ракет средней дальности в Турции [13, 287; 30, 11–13]. Профессор С. Хрущев считает, что это произошло в середине мая, во время визита его отца в Болгарию, причем идея была поддержана находившимся с ним министром иностранных дел А. Громыко. В первый же день после возвращения (20 мая) она получила положительную оценку Президиума ЦК КПСС, а 24 мая была одобрена еще раз, встретив некоторые возражения только у А. Микояна. Именно в мае началась разработка мероприятий по созданию Группы советских войск на Кубе (операция «Анадырь»). Для ведения переговоров была послана делегация под руководством первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана Ш. Рашидова, в составе которой был и командующий ракетными войсками С. Бирюзов. Прогноз А. Алексеева, что Кастро отрицательно отнесется к операции «Анадырь», не сбылся: советские предложения были приняты без оговорок. Переброска войск на Кубу (более 50 тыс. человек) началась в июле и продолжалась 2,5 месяца, за это время 85 кораблей совершили 243 рейса. Детали операции обсуждались во время июльского визита Р. Кастро в Москву и его встречи с Хрущевым [18, 421–437, 447].

В своей книге «Рождение сверхдержавы» С. Хрущев отмечает заметную роль в Карибском кризисе завербованного английской и американской разведками полковника О. Пеньковского, благодаря которому Белый дом не вводили в заблуждение рассуждения о «невероятной военной мощи» Советского Союза. Американцы знали, что СССР в основном располагает ракетами средней дальности, а межконтинентальные ракеты Р-16 только начали устанавливаться. Эксперты Пентагона исходили из соотношения ракетно-ядерных сил на 1962 г. в 18:1 в пользу США. Но на самом деле оно составляло 8,3:1 – это тоже очень большой разрыв [19, 62; 18, 441].

Несмотря на то, что 7 июля Хрущеву было доложено о невозможности скрытно развернуть войска на Кубе, официальное объявление о создании Группы советских войск приурочивалось к его визиту на остров в ноябре 1962 г. Командующим был назначен генерал И. Плиев. Первые боевые подразделения прибыли на Кубу в начале августа, в середине месяца началась переброска ядерных боезарядов, в сентябре – ядерных ракет средней дальности, самолетов Ил-28 и тактических ракет «Луна», которые могли быть использованы как носители ядерных зарядов. Вместе с тем, решением Совета обороны от 25 сентября 1962 г. был отменен поход боевых кораблей Северного, Черноморского и Балтийского флотов. На Кубу были направлены подводные лодки, в том числе с атомными торпедами. Завершение операции было запланировано на конец октября – начало ноября [13, 290; 18, 447; 37].

10 августа 1962 г. директор ЦРУ Д. Маккоун предупредил президента о возможности появления советских ракет средней дальности на Кубе, хотя баллистических ракет обнаружить не удалось. 23 августа Дж. Кеннеди дал Совету национальной безопасности указание № 181: изучить потенциальные последствия размещения на Кубе ракет, способных достичь территории США, а также проработать военные акции, которые позволили бы уничтожить эти ракеты. Ноту протеста Советского правительства вызвало появление 31 августа над Сахалином американского самолета-разведчика У-2, который, по заверению американской стороны, «сбился с курса». 5 сентября в ответ на вопросы журналистов президент США заявил, что не располагает данными о наличии на Кубе ракет «земля – земля» или другого наступательного оружия, тем более, что накануне состоялась встреча министра юстиции Р. Кеннеди и советского посла А. Добрынина, подтвердившая такую позицию. Советский посол, ничего не знавший тогда о размещении ракет, был искренен и во время встречи 6 сентября с Т. Соренсеном, советником президента. Не знал о ракетах и В. Зорин, постоянный представитель СССР в Совете Безопасности ООН, с немалым самообладанием выполнявший инструкцию об отрицании подобных утверждений. Вместе с тем, 7 сентября Дж. Кеннеди запросил у Конгресса разрешение на призыв 15 тыс. резервистов. В середине сентября американская администрация получила донесение агентурной разведки о прибытии советских ракет, но его не приняли во внимание, полагая, что информация подброшена умышленно: по анализу экспертов политическая доктрина Москвы не предусматривала размещения ядерных сил на иностранных территориях. Однако 20 сентября Сенат США принял резолюцию с призывом к обороне Западного полушария от агрессии и о свержении, «в случае необходимости», режима Кастро. 26 сентября на совещании Объединенного комитета начальников штабов под председательством Р. Макнамары было принято решение о подготовке, в случае необходимости, к морской блокаде [7, 146; 18, 448–470].

Между тем в конце августа в СССР проходили советско-кубинские переговоры Р. Малиновского и Че Гевары о размещении ракет. Несмотря на то что последний от имени Ф. Кастро настаивал на немедленном объявлении об установке ракет, подписание договора отложили на ноябрь [18, 456]. 11 сентября советское радио передало Заявление ТАСС о том, что советские корабли везут только мирные грузы для укрепления обороноспособности Кубинской Республики. Однако к середине сентября ракеты, а 4 октября – первая партия ядерных зарядов уже прибыли на остров. Выступая на следующий день в ООН, А. Громыко подчеркнул, что любое нападение на Кубу будет автоматически означать начало войны с СССР. В советских газетах 1 октября появилось заявление Революционного правительства «Кубинский народ не сломить!». В первой декаде октября в ГДР и Польше были проведены учения войск Организации Варшавского Договора [13, 292].

Государственный секретарь Д. Раск, встретившись 6 октября с министром иностранных дел СССР А. Громыко, подчеркнул, что американцы, в отличие от СССР, не привыкли жить в окружении чужих ракет. 10 октября сенатор Киттинг выступил с заявлением о наличии на Кубе советских военных баз, оснащенных баллистическими ракетами средней дальности. 14 октября помощник президента по национальной безопасности М. Банди, отвечая сенатору, заверил, что администрация не располагает данными о наступательном оружии на острове. Однако 16 октября Дж. Кеннеди получил подтверждающую информацию. Вместе с тем, американцы так ничего и не узнали (на протяжении всего кризиса) о наличии на Кубе ракет «земля – земля» [18, 472; 37].

18 октября состоялось заседание у президента, на котором эксперты оценили потери США в случае обмена ядерными ударами с Советским Союзом в 80 млн американцев. Эксперты не давали полной гарантии уничтожения ракетных стартов американской авиацией, что делало возможным обстрел Нью-Йорка и Вашингтона [18, 472].

В тот же день состоялась беседа А. Громыко с Дж. Кеннеди, а затем – с государственным секретарем Д. Раском. Министр иностранных дел вспоминал, что президент ни разу не задал вопрос о наличии