– Ну, а ты? Так и будешь царевной Несмеяной? Давай, переодевайся! – потребовал Ванька, бросая Жене рюкзак.

Та в нерешительности стояла и думала. В рюкзаке лежала странная цветастая размахайка, очень похожая на Ванькину, и ходить в ней Женька не собиралась, однако теперь, когда она оглядывалась вокруг себя, она видела – тут, на фестивале, было куда меньше нормально одетых людей.

– Ну, давай, не будь дурой! – подмигнул Ванька.

Женька махнула рукой, схватила рюкзак и полезла в палатку.

– Боже мой, но это же смешно… – пробормотала Нонна, с ужасом думая о том, как она будет смотреться в своих джинсах и толстовке. Кажется, она будет здесь такой одна. – Какие-то они тут все…

– Аутентичные? – усмехнулся Ванька.

Анна вдруг тоже обернулась птицей-лебедем – выбралась из палатки в собственноручно (естественно) сшитом сарафане цвета слоновой кости, с вышивкой на груди.

– Когда успела? – вытаращилась Нонна, не веря своим глазам.

Анна выглядела великолепно. Она заплела две длинные косы и повязала голову кожаным ремешком – таким же, как у Ваньки. – Ты что, знала, что тут нужны наряды?

– Ну, разведка донесла, – улыбнулась Анна, и глаза ее засияли.

Сходство ее с древней норвежской принцессой стало вдруг невообразимым. И все вокруг – и место, и люди, и ясное голубое небо, и странные непонятные звуки музыки, какой Нонна никогда раньше не слышала, – все это было таким же невообразимым, как и Аннин наряд. Люди менялись на глазах, будто их заколдовали, и из менеджеров среднего звена, из торговых агентов, страховщиков и агентов по рекламе получались Ильи-Муромцы, друидские старцы, волхвы и лесные царевны. На Анну оборачивались, Анну фотографировали. Впрочем, здесь оборачивались на всех.

– Ну что, идем? – спросила Женька, чувствуя себя полной идиоткой в этом «аутентичном» наряде, но чем дальше в глубь фестивального поля они продвигались, тем меньше становилось это чувство. Здесь все были такими.

Они устремились в глубь странной, разношерстной толпы людей в самых непредсказуемых нарядах. Тут невозмутимо расхаживали мужчины в кольчугах и старинных кожаных сапогах, женщины в длинных холщовых платьях, подпоясанные кожаными ремнями ручной работы. Высокий статный красавец в льняной рубахе а-ля рус живописно ваял глиняный горшок. Неподалеку от него пара мужичков в кафтанах ковала что-то из куска железа. Кругом бродили люди в индийских сари, странных шароварах, кушаках, сарафанах и рубищах на любой вкус.

– Что я говорил тебе о чудиках! – радостно прошептал Ванюшка Женьке на ухо.

* * *

События, которое последовало дальше, никто, конечно, не ожидал. Как такое предугадаешь! С другой стороны, ожидать его как раз следовало – звезды давно выстраивались в нужную цепочку, ромашки поднимались из земли и распускали свои лепестки только для того, чтобы на них гадать – «любит – не любит». Погода тоже не подкачала. Несмотря на все опасения Нонны, солнце честно светило, тучи если и плыли по небу, то в какую-то другую точку назначения – они пролились потом дождем над городом Малоярославцем, немного подмочили Бородинское поле, но «Лесные встречи» стояли сухие – их дожди не задели. Звуки балалаек и барабанов заполняли вечерний эфир, и вся гоп-компания переходила от сцены к сцене, заражаясь весельем. Это было неизбежно. Именно поэтому так тянуло людей сюда, именно поэтому менеджеры скидывали свои деловые костюмы и принимались ходить босиком по траве. В таких местах забываешь о том, кто ты и что ты, в таких местах есть шанс снова встретиться с настоящим собой. Хотя бы на пять минут.

– Вы Анну не видели? – спросила Нонна у Ваньки и Жени, упоенно отплясывающих около большущей колонки, из которой лились звуки нежной украинской песни.

– Что? – крикнула Женя, задыхаясь от сумасшедшей пляски.

Нонна покачала головой в недоумении. Анна исчезла ближе к вечеру, где-то между выступлением украинских и молдавских музыкантов. Потеряться на фестивале было совсем несложно – мобильники тут почти не работали, а у кого они еще сохраняли сигнал, те плевать на них хотели. Все забывали про этот маленький якорь цивилизации, улетая в тонкие миры и становясь частью природы. Сцен на празднике было четыре штуки – каждая в разном конце поля. Пока от одной сцены допрешься до другой, все ноги стоптать можно. Нонна пару раз ходила из конца в конец вместе с Анной. В первый раз они пошли, чтобы встретиться с Олесей, которая работала на поле с реконструкциями.

– Вы должны помириться! – настояла Анна, и возразить ей Нонна отчего-то не решилась. Такова была сила ее невероятного образа.

Тут, под звездами и летящими огнями китайских фонариков, Анна стала вдруг неподдельной королевой. Она повелела Нонне идти за ней, и та пошла – подчиняясь безропотно. Спасибо, что сдержала порыв встать на одно колено и приложиться к царственной руке. Примирение между Олесей и Нонной состоялось, хотя и выглядело со стороны скорее нелепо. Олеся по роду исполняемых должностных обязанностей была облачена в пурпурное бархатное платье с парой нижних юбок и невообразимым круглым кружевным воротником на проволоке, а волосы ее были убраны под шляпу-чепец времен Медичи. И ее объятия с полной женщиной в джинсах смотрелись странно.

– Я так скучала! – пробормотала Олеся. – Мне надо сейчас бежать. Сейчас начнется посвящение в рыцари!

– Ты хоть понимаешь, как это смешно звучит! – рассмеялась Нонна и поцеловала Олесю в щечку. Она даже чуть было не спросила у нее, как там поживает Померанцев, но вовремя удержалась, Анна еще раньше предупредила, что ничего хорошего она не услышит. Померанцев писал книгу. В остальном – все как обычно, реки слез.

– Ты можешь не сдержаться, и вы снова поругаетесь. Давай вы не будете о нем говорить совсем! – попросила Анна Нонну. И они отправились к восточной сцене, где какие-то прекрасные девушки били в огромные барабаны. Вечер потихоньку опускался на поле с пляшущими людьми, и на третий раз Нонна не нашла в себе сил последовать за подругой. Свежий воздух, громкая музыка, умопомрачительный запах свежеиспеченного хлеба… Нонна присела на минуточку, а потом – Анна потерялась. Правда, никто ее особенно и не искал. Ванька потребовал, чтобы его сестру оставили в покое, раз уж ей вздумалось затеряться. И постоянно терялся сам. Олеська работала и немножко выпивала с коллегами, особенно с парочкой рыцарей, у которых под доспехами была запрятана большая бутылка коньяка. Женька вообще вдруг стала странной и неадекватной, постоянно куда-то исчезала. А когда возвращалась, то смотрела на всех бешеными, сияющими глазами, а губы ее были такими красными, что можно было подумать, что она целовалась без остановки. На вопросы же не отвечала. Анна как сквозь землю провалилась. И найти ее они не смогли до самого утра – никто.

– А вдруг с ней что-то случилось! – волновалась Нонна.

И надо отметить, что она, как это часто случалось, была совершенно права. Кое-что случилось, а именно – случилось то, чего Анна так хотела и так боялась, – она встретила того, рядом с кем ее сердце забилось с новой силой. Время остановилось, и все утратило смысл.