– ООООXXXXXX! ОООXXXXXX! Пирс! Пирс, где ты? Ты же должен массировать мне спину и помогать мне ДЫШАТЬ! – завизжала Сара и сложилась пополам у серванта. Джеффри поднялся с кресла, подошел к дочери и поддерживая ее мягко под локоток, подвел к стулу, а сам при этом приговаривал: «Не надо так переживать, дорогая моя. Ты не против сюда пройти? Просто сервант старинный, из красного дерева, Чиппендейл, понимаешь ли…»

– Я же говорила, что ей надо было взять с собой больничную сумку со всеми принадлежностями, – сказала я в пространство, ни к кому не обращаясь лично. – Я знала, что так оно и будет, просто знала, и все!

Сара пронзительно крикнула и застонала: «Идет! Боже мой, ребенок выходит!» – и выдала такой продолжительный раскатистый пёр, я такого никогда не слышала в жизни. Акустика разнесла громогласным эхом этот ужасный трубный гул по всем уголкам и закоулкам старинной гостиной, мы сидели как громом пораженные.

– Ох! – выпрямилась Сара. – Ох, отпустило!

Мама, которая потеряла в эту минуту веру в святую Сару, сжала свой рот в самый тугой сфинктер, которому позавидовал бы любой гомофоб. Глаза у Персефоны и Гулливера уже до этого повылезали на лоб оттого, что Санты нет, но теперь они уже повзрослели до такой степени, что созрели для вопросов, а откуда берутся дети, на что Джессика шепотом пообещала объяснить им это позже. Джейн и тут не удержалась и сказала, что им в школе показывали видео как раз на эту тему, и она могла бы объяснить это самым доходчивым манером своим двоюродным, если тетя Джессика не может. Она при этом размахивала своим перочинным ножиком и показывала, как отрезают пуповину новорожденному, что вызвало очередной поток слез у впечатлительных Персефоны и Гулливера.

– А тетя Сара пернула и родила ребенка? – в восхищении воскликнул Питер. – На том видео в школе про пердеж ничего не было. Ребенок там вылезал из женской волосатой вагины. У тети Сары есть волосатая вагина? Оттуда вылезет ребенок или от ее пердежа?

Надо было видеть с каким достоинством Джеффри, хозяин дома, в котором никогда не упоминались вагины, волосатые и безволосые, поднялся из-за стола, подошел к серванту, достал бутылку виски и предложил Саймону составить ему компанию в кабинете. Саймона упрашивать не пришлось.

– Кому рождественского пудинга? – попыталась я разрядить обстановку. – Кому со сливочным кремом, а кому с заварным?

Вторник, 27 декабря

Сегодня с самого утра все были как никогда предупредительны по отношению друг к другу, все осознавали, что уже не долго осталось до расставания. Джессика и Нил, однако, сорвались раньше времени, хотя до этого Джессика уверяла меня, что они останутся до 28 декабря, и это была единственная причина, по которой я сказала маме, что тоже останусь до 28-го, так чтобы у мамы не было повода потом шантажировать меня и говорить, что одна дочь всегда найдет время остаться с ней подольше, в то время как у другой коровы всегда какие-то дела и ей надо уезжать впопыхах, сломя голову.

Несмотря на поспешный отъезд Джессики и ее семейства и факт, что наша семья уедет завтра утром, мама решила не упускать возможности закатить небольшой скандальчик после обеда, потому что у нее в холодильнике осталось всего лишь три литра молока, четыре буханки хлеба и дюжина яиц, – ее дому грозит неминуемая смерть от голода! Вчера ночью пошел снег и сегодня продолжал идти весь день, что дало маме основание утверждать, что магазин в деревне, должно быть, разнесен мародерствующими пенсионерами, этой саранчей, к которой мать не причисляет ни себя, ни Джеффри, потому что пособие на зимнее отопление от правительства они тратят исключительно на вино, а не на газ, но правительство недавно им в этом отказало, так что они вправе себя больше не считать пенсионерами. Следовательно, ничего не остается делать, как снарядить экспедицию за провизией в ближайший супермаркет в 25 километрах от деревни.

Пирс, который уже дошел до точки от постоянных криков и визгов Сары, добровольно вызвался поехать хоть куда, под предлогом, что у них заканчивается кокосовое масло (господь всемогущий, это ж какая у Сары площадь в промежности, если у нее за несколько дней закончилась непочатая банка масла, с которой она приехала?), но скорее всего, бедняга хотел отдохнуть от своей сильно беременной жены хотя бы часик-другой.

Мы помахали ему вслед, под охи и ахи мамы, которая беспокоилась, что дороги заносит снегом, и она переживала, сможем ли мы выехать от них завтра утром. Меня сковывал ледяной ужас от одной только мысли, что мы останемся погребенные под снегом в одном доме с мамой и Джеффри (пусть даже с обновленными запасами молока, хлеба, яиц и кокосового масла). Я как можно беспечнее сказала, что с нами все будет нормально, потому что у меня полноприводная тачка, и мы сможем проехать по заснеженной трассе.

Питер и Джейн изнывали от скуки, ведь их новая забава мучить своих двоюродных кончилась с отъездом Джессики и детей, а мама назидательно поучала их, что только скучные люди скучают, и навязывала им самые разнообразные задания по дому, от чего они неизменно пытались увильнуть и говорили, что им прямо сейчас есть, чем заняться. Мама хитро подмигивала мне и говорила: «Вот видишь, как надо с детьми. Просто нужно знать, как с ними управляться, дорогуша!»

– Мам, ну ты же понимаешь, что они просто забьются в какой-нибудь угол и будут пялиться в экран, вот и все, – пыталась урезонить я ее. – Не думаешь же ты, что они примутся сочинять рассказы, писать стихи или ставить пьесу.

– Ну, а почему бы и нет? – недовольно фыркнула на меня мама.

Однако день выдался замечательным. Снег продолжал тихо падать, огонь трещал в камине, и в доме было тихо впервые за все то время, что мы там были. Я уютно устроилась на подоконнике с книжкой из своего детства «Балетные Туфельки» и погрузилась в чтение и в свои детские мечты о блестящей карьере на сцене (все, кто читал ту книжку, хотели походить на отчаянную и дерзкую Петрову, но мне всегда нравилась несносная разбойница Поузи, которая носилась повсюду на пуантах), успокаивая себя тем, что в последнее время дети не так уж много провели за экранами своих гаджетов, так что если они сейчас уткнутся в свои планшеты, то это сильно не повредит, Саймон тоже нашел себе занятие по душе, Джеффри закрылся у себя в кабинете, Сара улеглась звездочкой на диване перед камином, мама листала последний номер Tatler, комментируя фотографии из светской колонки, как будто она там всех знала.

Когда спустились сумерки, Сара оторвала свою голову от подушки и слабым голосом попросила, чтобы кто-нибудь организовал для нее чашку горячей воды и лимонного сока. Мама, которая так и не простила Сару за то, что она испортила своими громоподобными раскатами ее элегантную рождественскую композицию за обедом в столовой, пропустила эту просьбу мимо ушей. Сара опять что-то там прохныкала, на этот раз я довольно резко прореагировала на ее капризное хныканье: «Знаешь, Сара, вообще-то тебе на этой стадии беременности надо больше двигаться. А то належишь себе тромбоз. Намного естественнее активно двигаться. Пройдись до кухни неспешным шагом и сделай себе напиток, тебе же лучше станет».

– Но я же беременная, – заскулила Сара. – Поверить не могу, что никто не хочет помочь мне в моем состоянии и подать чашку горячей воды. Куда делся Пирс? Где папа?