мыслях все то хорошее, что случалось. Все приятные моменты, отдающиеся в сердце счастьем.

О да, счастье. А какое оно на вкус? Приторное, с привкусом карамели. Почему карамель? Она тягучая, заставляет раствориться в ней, не замечая ничего вокруг. И пусть весь мир падет – тот, кто обрел счастье, не обратит на это внимания. И начинаешь глубже тонуть в себе, полностью растворяясь в воспоминаниях.

Гнев – вот двигатель прогресса. Этот смертный грех пускает корни в наших душах и прорастает так далеко, что становится нашим вторым Я. Он заставляет нас двигаться вперед несмотря ни на что. Мы злимся, что мы не из лучших – и вот мы уже впереди. Мы злимся, что нас не любят – и вот находим кому-то замену и что-то лучшее для нас. Мы злимся, что мы несовершенны – и вот уже в спортзале, скидывая килограммы, изнываем от пота. Мы злимся, что кто-то причиняет близким вред – и вот уже сами причиняем его обидчикам. Мы двигаемся, несмотря ни на кого и ни на что. Мы причиняем боль другим, не замечая этого, но добиваясь всего. Мы выжигаем свои души и сердца, не пуская в них нечто с привкусом карамели, и тонем в пучине безысходности и новой злости.

И так по замкнутому кругу.

***

Билли открывает глаза и оказывается снова на балу мертвецов. Почему она здесь? Последнее, что помнит, как резко стало темно перед глазами, и, кажется, она начала падать. Она осматривает себя — до сих пор сидит на троне, ее руки привязаны черными шелковыми лентами к подлокотникам. Корона давит, причиняя боль — девушка чувствует, как что-то начинает стекать струйкой по лицу. Снег и лепестки розовых роз как в замедленной съемке начинают падать сверху, засыпая танцующих. 

– Тик-так, лейтенант, — слышится около ее уха низкий шепот. — Тик-так…

Танцующие под тяжестью лепестков начинают оседать в этом ужасающем розовом болоте, еще мгновение – и они полностью скрываются под ними. 

– Пришла очередь танцевать, лейтенант, — она чувствует, как черная шелковая лента мягко ложится на ее глаза, и свет гаснет. Девушку резко подхватывают на руки, и через секунду они танцуют. Ступни чувствуют холод и мягкость, периодически задевая что-то. Или кого-то. Нутром она чувствуют, что они танцуют на засыпанных телах. Мощные руки держат ее в тисках, не давая отстраниться. Она вдыхает — от мужчины пахнет табаком и карамелью. Корона снова давит, и ее ноги подкашиваются, но танцующий с ней не дает ей упасть. 

– Ты моя, лейтенант, — шепчут ей в ухо, — ты моя. Такая чистая, такая прекрасная, такая… моя. Моя королева. Мы будем править этим грешным миром и карать грешников вместе.

– Отпусти, — вырывается у нее, — кто ты?

– Я твой, а ты моя — это единственное, что ты должна знать. Тяжесть короны давит, не так ли милая? Отпусти себя — стань такой, как я.

Она пытается вырваться, но снова поскальзывается и уже летит куда-то вниз без поддержки. Падает на колени, ощущая под ними мягкость лепестков. Девушка срывает с себя ленту, и ее глаза упираются в тысячи розовых лепестков. Она пытается снять корону, но это снова причиняет ей боль, а на пальцах остается кровь, и та струйками стекает по ее лицу от острых шипов. Она оглядывается — никого.

Боль становится совсем невыносимой, и она снова падает в пучину темноты.

***

– Билли, – сквозь темноту слышит девушка, – Билли, ты меня слышишь? Пульс есть. Врачей сюда, срочно.

Рекс с ужасом прижимал к себе обездвиженную девушку. Несколько минут назад они потушили пожар – тот не представлял собой большую угрозу – скорее маневр, чтобы их задержать. Теперь понятно было для чего. Но зачем оставлять ее здесь? Почему преступник ее не забрал, как это делал с остальными девушками? Этот вопрос маячащей табличкой звенел в голове у мужчины. Когда он ворвался внутрь и увидел ее – обездвиженную и не подающую никаких признаков жизни, он замер от ужаса. На секунду подумал, что потерял ее. Но она живая, его прекрасная ведьмочка! Как он хотел, чтобы девушка открыла глаза и снова нагрубила ему! Только бы она их открыла, а все остальное не важно.

– Рекс, – хмуро позвал его Фрост. – Мы все обыскали. Похоже он скрылся через запасной вход через эту оранжерею.

– Тут все цветет, – к Рексу подбежали медики и аккуратно начали перекладывать Билли на носилки, – говнюк подготовился. Розы не вырастают за месяц. Поэтому остается два варианта – либо он уже давно тут их выращивал, либо купил уже готовые кусты и посадил их. Надо проверить обе теории. Если он их купил готовыми, то такую поставку не могли не заметить. Доктор Картер? – Рекс посмотрел на приближающегося низенького лысеющего мужчину.

– Как она? – несмотря на то, что они с лейтенантом все время препирались друг с другом, он очень ею дорожил. – Что говорят медики?

– Пока тяжело что-то говорить, она без сознания. Вы могли бы ее осмотреть после жертвы? Сравнить повреждения?

– Да, конечно.

– Он почему-то ее не забрал. И нам надо выяснить почему. Это его осечка, – Рекс нахмурился и посмотрел на белокурую девушку, лежащую среди роз. – Он специально заманивал ее сюда, Роза Грант уже была мертва. Это просто было все игрой.

– Мы забрали ноутбук из соседней комнаты, – Фрост вздохнул, – Лейтенант Пирс прострелила в нем дыру. Будем надеяться, что жесткий диск не поврежден. И что она очнется.

– Как только криминалисты закончат, возвращайтесь в Управление. Доктор, жду отчет от Вас через час. Все, что успеете. У нас нет времени раскачиваться. Я в больницу, потом в Управление, – он посмотрел на вошедших Крейга и Декса. – Простите ребята, ночь будет длинной.

– Лишь бы лейтенант открыла глаза, – услышал он в ответ.

***

Она другая. Он не мог в это поверить. Мужчина нервно курил сигарету за сигаретой, пока машина уносила его подальше от места преступления. Ничего. Тишина. Поразительно. Он хотел ее убить. Очень.

Мужчина докурил, выкинул окурок через открытое окно и сосредоточился на дороге. В прошлый раз, когда встретил ее, их прикосновения показались ему случайными. Но сегодня он почувствовал тишину, его захватила эйфория.

Он не один в этом мире.

Есть еще душа, которую не надо переделывать, не надо карать.

Это увлекало. Это настораживало. Это восхищало.

После удара она начала падать, ему пришлось придержать ее. Соприкоснувшись, он почувствовал абсолютный покой. Такая прекрасная. От неожиданности он ее отпустил, и девушка упала, окончательно потеряв сознание. Он слышал, что оперативники уже проникли в здание. Пускай