Она отшатнулась, как от удара. Глаза засверкали гневом.

- Да как вы смеете?

- А что, - спросил я с жадным интересом, - есть какие-то различия?… Правда?… Интересно… А какие?

Она отвернулась было, но тут же сообразила, что для меня это повод поклониться и уйти, тут же снова встала лицом к лицу, гордо вскинула голову, ухитряясь при ее малом росте смотреть как бы сверху.

Я виновато развел руками, душой я уже в другом мире, настоящем, а этот при всей красочности чересчур сладковат, все-таки поклонился и пошел к выходу. Уже был у двери, когда услышал оклик:

- Маркиз!

Я обернулся. Нежное лицо леди Элизабет на глазах наливается розовым, обрело пунцовый оттенок, на щеках запылал жаркий румянец.

- Знаете, - проговорила она живо, смеясь, - это смешно, но я все еще девственница.

Я фыркнул:

- Что ж, только рассуждаете о сладости греха? Ну, извращенцы…

Дверь за мной захлопнулась раньше, чем леди Элизабет успела что-то сказать и задержать для продолжения пустого разговора, который слишком опасно выходит из рамок светскости и еще опаснее подходит к границе искренности. Сердце мое колотится часто, будто дорогу загородил дракон. Надо делать вид, что туп и не понимаю, что мне сейчас говорят и, главное, зачем.

Заниматься любовью можно с кем угодно, но не с кем попало. А еще любовь - это торжество воображения над интеллектом, я же собираюсь жить только интеллектом. А еще любовь… ну, в общем, нам с любовью не по пути.

Двор залит солнечным светом, воздух жаркий, над двором носятся цветные мухи и пчелы, что пытаются отобрать украденный у них мед.

Мелькнула горько-насмешливая мысль, что все живем и действуем в узком коридоре стереотипов. Несмотря на мою супермощь, я сам как последний баран бодаюсь с пустоголовой красоткой, словно и в самом деле заправский флиртовик. А она, видевшая меня в деле, все равно твердо убеждена, что мужчина всегда остается мужчиной, а это значит, что только и думает, как обольстить, соблазнить, завлечь, одержать победу…

- Коня! - крикнул я громко.

Слуги ринулись со всех ног к конюшне, коня все-таки привычно поставили в стойло. Я шел медленно, раздумывая, что моя нынешняя проблема и судорожные метания в том, что пытаюсь сделать то, что и в голову не приходит нормальному герою, которых пруд пруди. Перед героями всегда и везде задача повергнуть злодея и сесть на трон самому. В тысячах модификаций: восстановить справедливость, защитить права законного наследника, свергнуть узурпатора, избавить мир от злобного короля-мага…

Словом, весь мир насилья мы разрушим, ну а потом… Про потом никто никогда не думает. Главное - разрушить. Тем более рушить так легко! Да и в кайф, не будем политкорректничать. Это как учебники алгебры жечь, вместо того чтобы по ним учиться.

Почему-то кажется, что если убить злодея и самому сесть на трон, то сразу все запоют и все будет хорошо. Ну, как любая пьеса заканчивается свадьбой. Но я такой вот урод, на свою беду, сообразил, что, когда убьешь и сядешь на трон… проблемы не закончатся, а начнутся. Как и после свадьбы, кстати.

Потому после побед инстинктивно и с великой поспешностью топал дальше, объясняя себе, что главное там, за горизонтом. На Юге, к примеру. Вот доберусь до Юга, вот тогда да…

И пока пробирался через тернии к Югу, вроде бы держал у сердца оправдательную индульгенцию. Но вот на Юге. И что? Я - на троне. Во всяком случае - у руля. В той точке, на которой обычно подвиги героя заканчиваются. Вообще стыдливо умалчивается, что дальше. Впрочем, все понимают, ничего не изменится: был один монарх - стал другой, какая для страны разница?

Так вот я не хочу этого простейшего: захватил трон - и усе. Это для простейших героев. А я как-никак личность… Только вот не соображаю, с чего начать…

Правда, в маркизате сумел, сумел… Но и это больше блестящее озарение, догадка, основанная на богатом опыте человека, который знает больше. И уже видел подобную легализацию преступно нажитых доходов. Но что дальше?

Тем более как и с чего начинать в Армландии? А начинать надо, зима заканчивается, сейчас там половодье, распутица, ни пройти, ни проехать, но дороги быстро подсохнут. И нужно быть готовыми.

А я готов?

Сцепив зубы, я сделал последний шаг и, прорвав магический барьер, едва удержался на холодном влажном камне ступеней. Прокаленное южным солнцем тело болезненно-остро ощутило холод и сырость, в спину из дыры под крышей злорадно воткнул шило сквозняк, еще и острый колючий снежок оттуда же сыпанул, ничего себе весна…

Все, баста, хана. Юг теперь далеко, словно в другой галактике. За спиной короткий бросок от дворца герцога, а ныне короля Людвига, к Барьеру, а там по раскаленным пескам, стреляя во все, что кажется подозрительным или даже не кажется, к своему тайному ходу на Север.

Был страх, что не отыщу, с пространственной памятью у меня всегда было плохо, но дар работает, я шел почти прямо, огибая только разломы и провалы, избегая людей больше, чем опасных животных.

Ушел из раскаленного полдня и вломился в холодную северную полночь. Справа и слева веет холодом от стен грубой кладки из небрежно отесанных глыб, стертые каменные ступени ведут вниз. Оттуда поднимается щекочущий ноздри чад смоляного факела, на камнях стены трепещет, как крылья пугливой бабочки, красноватый свет.

Я тихонько спускался, затаиваясь и прислушиваясь. Пламя факела то вытягивается кверху, то стелется горизонтально, повинуясь сквознякам, на лестнице из стены торчит массивная бронзовая чаша светильника, но огонек погас, дует здесь так, что я инстинктивно прикрыл локтями бока.

Мои покои в замке Сворве всего на пару этажей ниже зачарованного места, где призрак герцога Луганера нес многовековую стражу, так что могу спуститься бесшумно, но могу и поднять переполох внезапным возвращением.

Тихонько приоткрыв двери, я перешагнул порог. От сердца отлегло: судя по слою пыли на полу, столу и стульях, никто не смеет сюда заходить, а это лучшее из доказательств, что леди Беатрисса полная хозяйка в замке.

Дверь за моей спиной с треском распахнулась, на спину обрушилось горячее и тяжелое. Я рухнул на живот и, закрыв руками уши, покорно дал себя повалять по всей комнате. Энтузиазм Бобика не стихал, он пытался и затоптать, и зализать до смерти, я кое-как отпихивался, наконец он рухнул рядом и, придавив огромной головой мою руку, смотрел преданными любящими глазами.

- Все-все, - заверил я, - больше на Юг без тебя ни-ни!… Специально оттуда за тобой корабль отправил!…

Он вскочил и, донельзя благодарный, снова ринулся целоваться. Я уже отбивался, перепробовал все команды, пока завеса безумного восторга при виде хозяина не опустилась до уровня, когда Бобик сообразил, что от него что-то требуют.