Впрочем, так и должно быть. Он ведь назвал ее шлюхой.

Его пронзило чувство вины, и он уже подыскивал слова, хоть как-то загладившие бы его вину, но в этот момент Мара добавила:

— И те, что делают первый ход, — тоже. Вам не кажется?

Чувство вины тотчас улетучилось, его вытеснил прозвучавший в словах Мары вызов. И в тот же миг накатило возбуждение, охватывавшее его всякий раз, когда они сталкивались лицом к лицу.

— Думаете, я позволю вам победить? — спросил Темпл.

Губы Мары расплылись в улыбке.

— Думаю, у вас нет выбора.

— Вы просчитались.

— Как так?..

Темпл рассмеялся.

— Мой ринг — мои правила. — Он поднял руку, и толпа мужчин — человек двести, а то и больше — замолчала.

Глаза Мары под маской широко распахнулись; она никак не ожидала, что Темпл так легко управлялся со всеми этими людьми.

— Джентльмены!.. — обратился он к залу. — Похоже, сегодняшние развлечения еще не окончены!

Темпл подошел ближе к Маре, и его тут же обволок нежный лимонный аромат, столь неуместный в этом грязном зале. Да-да, ей тут не место, но… Но в то же время казалось, что ей тут самое место. Возможно, ему просто не хотелось, чтобы она уходила, хотя он и понимал, что это необходимо.

А она сейчас стояла так близко, что он мог к ней прикоснуться. И Темпл притянул ее к себе, скользнул ногой между ее ног, наслаждаясь тем, как шелковые юбки льнут к его бриджам, наслаждаясь ее телом в своих объятиях.

Но одновременно злился на то, что она, оказавшись рядом, как будто поглощала все его мысли, отвлекала его от главной цели…

От возмездия.

Он привлек ее к себе еще ближе. Мара ахнула, упершись в его обнаженную грудь ладонями, гладкими и прохладными. А он, еще более понизив голос, произнес:

— Вы сами постелили себе постель.

На долю секунды Мара замерла — словно эти его слова имели для нее какое-то особенное значение.

— В таком случае, ваша светлость, мне самое время в нее лечь, — ответила она.

Сказанное ею его удивило. «Неужели перед ней возникла та же картина, что и передо мной? — думал Темпл. — Мы оба в постели. Вместе. Обнаженные. О, как восхитительно!»

Темпл повернулся к толпе, с омерзением глядя на голодные взгляды, устремленные на Мару. Впрочем, он понимал, что от этих людей никуда не деться — они нужны были «Ангелу».

— Проверить, нет ли у нее оружия? — спросил он.

Раздался рев одобрения, и Темпл потянулся к ее юбкам, не сомневаясь, что нож, который она носила с собой с почти религиозным рвением, должен был находиться где-то там. Его руки скользнули по ее талии и бедрам, и Мара ахнула, причем явно наслаждаясь происходящим.

Темпл посмотрел ей в глаза:

— Вот уж не думал, что вы эксгибиционистка.

Она поджала губы, пробурчала:

— Милорд, что за чушь?

— Хмм… — протянул он с усмешкой. — Но ваши сегодняшние поступки свидетельствуют именно об этом.

Тут его пальцы нащупали карман юбки, а в нем — записную книжку с полной историей их отношений в фунтах, шиллингах и пенсах. Пристально взглянув на него, Мара предупредила:

— Осторожнее, ваша светлость, а то этот вечер обойдется вам куда дороже, чем вы думаете.

Нащупав наконец нож, Темпл не смог сдержать улыбку.

— Эбер сделала вам карман?

Глаза Мары прищурились в прорезях маски.

— Мне казалось, я ясно дала вам понять, что отлично управляюсь с иголкой.

Темпл не выдержал и засмеялся. Потрясающая женщина! Получить платье стоимостью выше, чем ее годовое жалованье, — и тут же пришить к нему карман, чтобы прятать туда оружие.

Он вытащил нож и высоко поднял его над головой:

— У леди имеется сталь!

Причем во многих смыслах.

Мужская толпа захохотала. Темпл же швырнул нож через ринг, не глядя, как он скользит по опилкам, — был слишком сосредоточен на ней, на Маре. А она, повысив голос, проговорила:

— Женщина не может быть чрезмерно осторожной, ваша светлость. — Теперь она играла на толпу, поэтому и улыбнулась. — Милорд, так как же насчет моего вызова? Разве теперь, когда вы лишили меня ножа, мы с вами не на равных?

Толпа разразилась гоготом, и Темпл понял, чего добивалась эта женщина.

— Только не на ринге, любовь моя. Но может быть, мы сможем подыскать другое местечко, чтобы это обсудить?

Мужчины еще громче захохотали. Мара же произнесла громко, на весь зал:

— Не думаю! У вас мой долг, и я пришла, чтобы победить и вернуть его. Ведь так принято в «Ангеле», верно?!

— О-о-о!.. — взвыла толпа.

Темпл медленно покачал головой и пробурчал:

— Я не дерусь с женщинами. — Он вспомнил тот первый раз, когда сказал ей об этом. И вспомнил человека, которым был тогда. Но теперь он изменился, стал совсем другим. Вот только… что из этого следовало?

Мара, продолжая упираться ему в грудь, стиснула кулак.

— А скажите мне, ваша светлость, хоть одна из лам бросала вам вызов тут, на ринге?

— А ведь она права, Темпл! — прокричал кто-то из публики.

— Я дам тебе сотню фунтов, только позволь принять ее вызов вместо тебя, Темпл!

— Всего сотню?! Да за такую милашку я дам пятьсот! Держу пари, в простыне она выглядит потрясающе!

Темпл отпустил Мару и оглянулся. Оливер Денсмор, наипервейший осел Лондона, висел на канатах, вывалив от похоти язык.

Темпл подавил порыв пнуть его хорошенько в зубы.

— Ну так как, ваша светлость? — продолжала Мара. — Хоть одна женщина предлагала вам поучаствовать в подобной забаве?

Столь двусмысленная фраза подействовала на него как удар в пах, и внезапно он понял, что Мара искуснее любого противника, когда-либо выходившего на этот ринг.

— Нет. — Темпл покачал головой.

Мара же медленно повернулась к зеркальной стене, за которой наверняка хихикали и сплетничали женщины, строя насчет нее догадки. Посмотрев в глаза своему отражению, она широко и дружелюбно себе улыбнулась. И тут же подумала: «Ох как хорошо улыбаться самой себе всю оставшуюся жизнь».

— А… так?! — произнесла Мара громко, чтобы все ее услышали. — Значит, вы сдаетесь?!

Ощутив некоторое беспокойство, Темпл медлил с ответом. Потом наконец изрек:

— Нет.

Мара повернулась к судье. А тот так выпучил глаза, что они, казалось, едва не вываливались из орбит.

— Разве не таковы правила матчей, сэр? Бой должен состояться, иначе считается, что отказавшийся сдался, верно?