— Спасибо, Уильям.

Он взглянул на нее с удивлением:

— Но ты даже не знаешь, что в свертке!

Мара снова засмеялась:

— Не за подарок! Точнее — за подарок и за все остальное. За то, что любишь мальчиков. Любишь меня. За то, что женишься на мне. За…

Темпл наклонился и прервал поток слов очередным поцелуем. Оторвавшись от ее губ, проговорил:

— Это я должен тебя благодарить, любовь моя. За твою силу. За твое великолепие. За мальчиков. И за то, что ты выходишь за меня. — Он быстро чмокнул ее в губы. — А теперь разверни подарок.

Она оттолкнула его, чтобы сесть, развернула коричневую бумагу и увидела знакомую белую коробку с золотой тисненой буквой «Э». Сняла с коробки крышку, откинула нарядную красную бумагу…

Перчатки!

Он купил ей перчатки. Дюжину пар. Нет, больше. Разных цветов, из разных тканей, разной длины, она и не представляла, что их бывает столько. Желтая лайка, и замша цвета лаванды, и черный шелк, и зеленая кожа…

Мара вытаскивала перчатки из коробки и смеялась, раскидывая их на коленях и по кровати.

— Уильям, ты сумасшедший!

Он взял длинную белую бархатную перчатку для оперы и пропустил ткань сквозь пальцы.

— Я хочу, чтобы у тебя их было столько пар, сколько дней в году.

— Зачем? — удивилась Мара.

Герцог поднес ее руки к губам и поцеловал по очереди каждый пальчик.

— Потому что я хочу, чтобы ты никогда не мерзла.

Это было странно и легкомысленно. И вообще за гранью понимания! И это было самое прекрасное, что он ей когда-либо говорил. А эти перчатки… О, они были прекрасны!

Взяв пару коротких перчаток из серебристого атласа, Мара уже хотела их надеть, но Темпл остановил ее:

— Нет, дорогая.

Она улыбнулась:

— Нет? Но почему?

Он тоже улыбнулся:

— Когда мы одни, я хочу, чтобы ты была без них.

Мара наморщила лоб.

— Темпл, ты несешь какую-то бессмыслицу…

Он поцеловал ее в шею, затем прошептал на ухо:

— Когда мы с тобой одни, я могу согреть тебя по-другому.

И герцог приступил именно к этому. Что вполне устраивало Мару.

Почти неделю спустя, следуя традиции, считавшейся священной среди джентльменов по всей Британии, основатель «Падшего ангела» приступил к завтраку, развернув утреннюю газету.

Однако именно в этот день Чейз, нарушив традицию, начал со светской хроники:

«Герцог Ламонт и мисс Мара Лоув обвенчались в Рождество в часовне Уайфон-Эбби, там, где они встретились впервые в ту роковую ночь двенадцать лет назад.

Сообщают, что на венчание собралось множество гостей; в том числе явились несколько печально знаменитых лондонских негодяев и их жены, а также две дюжины мальчиков в возрасте от трех до одиннадцати лет, повариха-француженка, гувернантка и свинья. Нет никаких сомнений: когда этот караван оригиналов показался на длинной подъездной дороге Уайфон-Эбби, слуги в резиденции забеспокоились о своей безопасности или своем здравом рассудке.

Однако необходимо упомянуть и о том, что вся эта компания, временами довольно распущенная и слишком часто чересчур шумная, во время церемонии вела себя исключительно прилично, следя за обрядом с той радостной торжественностью, какая и требуется при подобных событиях.

Говорят, только свинья не наблюдала за обрядом. Очевидно, она проспала всю церемонию».

«Новости Британии».

30 декабря 1831 года

Удовлетворенно улыбнувшись, Чейз свернула газету и закончила завтрак. После чего встала, разгладила юбки и вышла из дома. В конце концов, ее ждал игорный ад, требовавший присмотра.