Некоторые современники критиковали подобный расизм. В 1946 году Акернехт порицал утверждение, что «примитивная» религия не что иное, как организованная шизофрения, заявляя, что породить эту идею могло лишь колоссальное тщеславие нашей собственной культуры. Мне кажется, что Радин и Крёбер были неправы, разделяя «примитивное» богословие и наше собственное, – но не были не правы в том смысле, в котором предполагал Акернехт. Он, по сути, сказал: «Как вы смеете предполагать, что богословские системы их культур пронизаны психически сомнительной путаницей между субъективностью и реальностью?» Их богословские системы, бесспорно, пронизаны этой путаницей. Но западные общества в этом плане от них ничем не отличаются. Это неотъемлемое свойство религиозной веры как таковой.

Самое провокационное предположение теории шаманской психопатологии в том, что она касается не только пещерного медведя и людей в набедренных повязках со страниц National Geographic. Акернехт указывает на закат веры в сверхъестественное в западных обществах. «Наша культура уникальна в том, как последовательно она объявляет иррациональное вне закона». Сообщения о смерти субъективной путаницы сильно преувеличены. Немного статистики, которая, возможно, шокирует неподготовленного читателя не меньше, чем меня самого: в недавнем опросе Gallup 25 % американцев признались, что верят в привидения, 36 % верят в телепатию, 47 % – в НЛО, и 49 % – в экстрасенсорное восприятие. Большинство граждан нашей прекрасной страны утверждало, что верит в дьявола, а 49 % считают, что возможна и одержимость этим дьяволом. И учтите, что опрашивали взрослых американцев – то есть людей, которым позволено голосовать, управлять транспортными средствами и выступать в суде присяжных. Голова (по крайней мере, у меня) идет кругом.

Наша повседневная жизнь, по сравнению с традиционными обществами, может быть, не так пропитана суевериями и верой в сверхъестественное, но наше общество тем не менее сплошь пропитано иррациональной субъективностью. Некоторые версии такой иррациональности свалились нам на голову (или в голову) лишь в последнее время. Это нелепый мир кристаллов, энергетических токов и исцеляющих пирамид, эдакий мистицизм для средневековых обывателей, уже привыкших к горячей ванне. При этом некоторые из верований, в объятиях которых большинство из нас отказываются от рациональности, имеют тысячелетние родословные.

Представление о психопатологии шамана точно так же работает и для понимания истоков основных западных религий. Здесь мне нужно соблюдать осторожность, потому что многих читателей оскорбят такие рассуждения – несмотря на предупреждение в начале. Кратко говоря, слышать голоса в горящих кустах не самый типичный признак крепкого психического здоровья. Как и рассказывать, что провели ночь в борьбе с ангелом или что кто-то умерший воскрес и говорил с вами. От кого пошли эти верования? Кто первым назвал число дней, за которые был сотворен мир? Кто рассказал о существовании Эдемского сада, кто предупредил, что от змей с яблоками не стоит ждать ничего хорошего? Кто объявил, что девственницы могут рожать? Не какой-то там комитет после подробного исследования рынка. Все это возникло из метамагической субъективности мистика, чья личность, как правило, навсегда потеряна, но бред его остался в веках.

Если не принимать в расчет идею, что такие сообщения передают буквальное описание божественных событий, то, похоже, в основании мировых религий лежит богатая жила шизотипических убеждений и действий. И вознаграждается она не меньше, чем в незападных культурах. Конечно, можно перегнуть палку – наша история несет черные следы религиозных фанатиков, вдохновленных помешанными мессиями. Но это скорее континуум: переборщить – окажемся в зоне Джима Джонса[41], Дэвида Кореша[42] или Чарльза Мэнсона: всем им удалось увести за собой толпу в водоворот параноического бреда. В случаях Джонса и Кореша можно только заниматься диванной судебной психиатрией, пытаясь угадать их расстройства, но у Мэнсона, который живет и здравствует[43], диагностирована шизофрения. Тем не менее если взять метамагические мысли и действия в нужном количестве, применить их в нужное время и в нужном месте, то день вашего рождения может на долгие времена стать для людей выходным.

III. Чистота и праведность и в самом деле идут рука об руку

Получается, что можно видеть правдоподобные связи между шизотипическим поведением, метамагическим мышлением и фундаментом некоторых религиозных верований – как в западных, так и в незападных обществах. Обычно речь идет о глобальных богословских вопросах: с чего начался мир и чем закончится, что будет после смерти, сколько существует богов и какие у них друг с другом отношения. Это стальной остов в конструкции религиозной веры.

Но религия – это не только кучка установок, образующих ядро веры конкретного человека: Святая Троица, «Я есть Тот, кто Я есть» или «Нет Бога, кроме Аллаха». Религия – это не только фундамент философии и веры и не только набор нравственных принципов. В традиционных ортодоксальных воплощениях религия – это еще и собрание мелких привычек, обычаев и запретов, несметное число повседневных действий и речей. «Религия – это хлеб насущный на каждый день, а не торт для праздников», – сказал Генри Уорд Бичер[44]. Если дьявол – в деталях, то там же и Бог, и для обычного верующего религия – в ритуалах и правилах повседневной жизни. Именно здесь, как мне кажется, скрывается второе важное звено, связующее психические заболевания со свойствами религиозной веры и религиозного поведения.

Марк Танси, «Роб-Грийе моет все, что видит», 1981

В тревожные и трудные времена большинство из нас ловит себя на мелких действиях и мыслях, которые мы не можем отогнать, на маленьких ритуалах, которые безобидны единожды, но раздражают при многократном повторении. Мы, не желая того, продолжаем считать ступеньки лестниц или напевать про себя дурацкую песенку из рекламы. Иногда, к своему ужасу, мы не можем не представлять себе: что, если самый важный человек на земле попадет в страшную катастрофу? Что, если он погибнет? Вы воображаете все в подробностях – вам позвонит полиция, вас проводят в морг, вы увидите мертвое тело, и все это время вы думаете: «Хватит себя мучить! Зачем ты об этом думаешь? Прекрати!» А мысли текут дальше. Мы не можем приняться за работу над сложным отчетом, пока не разложим по порядку все ручки и ластики на столе. Или, отправляя важное письмо, заглядываем в щель почтового ящика дважды или трижды, чтобы удостовериться, что оно упало внутрь, – может быть даже заглянем под почтовый ящик. Нас это раздражает, мы пытаемся сдержать себя от этих действий, но иногда не удается. Мы проверяем – на всякий случай.